Чай из утренней росы. Часть 26

Юрий Семёныч, зорко наблюдая за ней, твердил сам себе:

- Ничего-ничего, вернётся! Вернётся! Ничего!

- Господи, что это? - беспорядочно шептала Наталья, задавая вопросы и тут же отвечая на них. - Это слёзы? Да, слёзы. Почему? Потому что ты хочешь лететь. Хочешь? Да, хочу. О, Господи, я же - настоящая тварь. Разве я могу быть тварью? Да, можешь, потому что ты предала Костика. Почему предала? Потому что ХОЧЕШЬ, ХОЧЕШЬ, ХОЧЕШЬ ЛЕТЕТЬ. А как же Костик? Костик - писатель, он тоже обязательно улетит куда-нибудь. Костик, улети куда-нибудь, я тебя очень прошу. Господи, помоги ему куда-нибудь улететь.

Она опустила глаза с вечерних небес и метнулась обратно к машине.

Юрий Семёныч был наготове, мгновенно нагнулся к дальней дверце и открыл её - Наталья проворно забралась в кресло, плаксиво шмыгнула носом и спросила, не глядя на него:

- И как же с такой у р о д и н о й лететь в Эль-Фуджейру?

- Прекрати, Наташенька! Кто тебе сказал?! Я вырву язык каждому, кто повторит о тебе это гадкое слово! Для меня ты всегда была милым созданием!

Она вдруг прокричала в паническом замешательстве:

- О, Господи, Юрий Семёныч, у меня осталось пять минут до электрички!

- У тебя осталось пять минут, чтобы принять решенье: летишь или нет! От этого зависит всё - подавать мне новые документы или распрощаться раз и навсегда со своей хрустальной мечтой!

- Но Юрий Семёныч! - завопила она от нестерпимых мучений и своей глупой нерешительности. - Вы посмотрите, сколько на улице прелестных девушек, которые жаждут уехать отсюда да ещё в придачу с новоявленным бизнесменом! При чём здесь я со своей рожей?! Я что - не вижу её в зеркало каждый божий день?!

- Я не хочу подбирать с улиц всякий мусор, понимаешь ты или нет?! За мной стоят такие ВЕЛИКИЕ ТУЗЫ, что предлагать подобную поездку незнакомой девушке с Комсомольской площади - значит быть без мозгов и царя в голове! Неужели не ясно?! И прекрати позорить себя какой-то "рожей" , как тебе несовместно! Всё! Я лечу с тобой и только с тобой!

Она откинула голову на спинку кресла, прикрыла глаза, секунду помолчала, а потом уже тихо спросила:

- С чего я должна начать? . .

Юрий Семёныч облегчённо и даже со свистом выдохнул:

- Во-первых, Наташенька...

- Вы всё время "Наташенька" и "Наташенька"... - оборвала она и повернулась к нему. - Это очень приятно, но я пока не привыкла, лучше... Наталья...

- Наталья, во-первых, позвони на дачу и скажи своим друзьям, что сегодня не приедешь. Я во что бы то ни стало должен сделать за сегодняшний вечер эскиз твоего портрета, чтобы завтра написать уже сам потрет, а послезавтра отправить с пробными документами. Времени совсем мало.

- Почему послать портрет, а не фото? . .

- Таково условие Эль-Фуджейры. Они там перво-наперво хотят знать каков образ моей будущей помощницы и спутницы. Не забывай, это - не промышленный, а художественный бизнес.

- Ольгин портрет вы тоже когда-то отсылали? . .

- Когда-то отсылал. Теперь всё заново и как можно быстрей.

- И что же они скажут, увидав портрет "новой спутницы"? . .

- По закону они дают право выбора, и окончательное решение за мной.

- А фото тоже отправите? . .

- Конечно, чуть позже, следом за портретом, вместе с официальными документами.

- Вот тут-то, Юрий Семёныч, и откроется вся ложь: вы на бумаге меня подмажете, подкрасите, а фото возьмёт и всю истину скажет:

- Я тебя очень прошу, не возвращайся к старому разбитому зеркалу! Сколько можно?! Зачем ты заставляешь меня как китайского болванчика постоянно тюкать головой то вниз, то вверх и повторять одно и то же: нет, это - неправда, ты высокая, стройная, милая девушка... ты высокая, стройная, милая... Хорошо, чтобы ты бросила свои комплексы, я готов уже завтра тратить деньги на твоего парикмахера, визажиста, массажиста... кто там ещё существует?! Делай какую угодно супер-причёску, массаж и макияж лица, оденься по самым лучшим образцам модных журналов, и вот тогда, наконец, ты полюбишь совсем другое зеркало и совершенно новую фотографию, которую мы немедленно отправим в Эль-Фуджейру! Но учти, времени мало, если этим заниматься, то уже завтра! Ты поняла меня?! К тому же, я естественно обещаю тебе личного парикмахера, личного визажиста, массажиста, кутюрье и в самой Эль-Фуджейре в придачу к чистейшему воздуху бесподобного оазиса неповторимой природы, лучезарному берегу Индийского океана, прогулкам на яхте, подводным путешествиям среди сказочных караловых рифов и прочее, прочее, прочее! Такое дело пойдёт?!

Она приоткрыла рот, часто захлопала глазами и в полном недоумении протянула:

- Господи... что вы сказали? . . Кому же это не пойдёт? . . Неужели такое может быть и для МЕНЯ? . .

- А ты что думала?! Неужели для ТЕБЯ останутся на всю жизнь только грязная вонючая электричка, душное подземелье метро со своим бесконечным толпизмом и постоянный страх за завтрашний день?!

- Но ведь Ольга лопнет от зависти... ведь эта роль в Эль-Фуджейре была приготовлена для неё...

- А ни твоя ли мечта, чтобы Ольга "лопнула"?! Роли всегда остаются, только часто меняются исполнители!

- Не кричите, Юрий Семёныч, спокойно... - сказала она дрогнувшим голосом, - я уже беру телефон и пробую звонить на дачу... пробую... Господи, помоги мне...

Юрий Семёныч снял кепку, взъерошил волосы и устало протёр ладонью вспотевшее лицо:

- Фу-у-у-у... - и откинул голову на спинку кресла.

Наталья достала мобильник, торопливо набрала номер и со страхом в глазах поднесла к уху.

- Привет, - отозвался мой грустный голос, ещё не отошедший от подлого поступка Майкла. - Ты где?

- Привет, Костик! - вдруг забывчиво ляпнула Наталья и мигом осеклась, кинув безумно растерянный взгляд на Юрия Семёныча и крепко прикрыв руками телефон. - Ой!

Юрий Семёныч округлил глаза и с удивлением прошептал:

- Костик? . . Любопытно...

Она быстро поднесла палец к губам, призывая к полной тишине.

Он покорно кивнул, усмехнувшись, и замер.

- Костик! Я сегодня не смогу приехать, надо посидеть с мамой, она плохо чувствует! - на одном дыхании сказала Наталья.

- А ты где? Почему звук пропал?

- Я? Я: в аптеке, мама послала! Звук пропал? Алло-алло!

- Да сейчас нормально, теперь слышу.

- Останусь с мамой, говорю! Она плохо чувствует! Завтра утром позвоню! . .

Я сидел за своим рабочим столом, глядел на экран ноутбука и говорил с Натальей.

- Хорошо, если так надо - посиди... с мамой.

- Надо! Она очень просила!

- Ладно, я тогда посижу со своей писаниной и попробую за ночь всё закончить. Давай, завтра жду звонка, - и выключил телефон.

Я секунду подумал, глядя на монитор, и продолжил печатать...

Поздним вечером император сидел в своей тихой спальне на краю расстеленной широкой постели и думал, медленно скользя глубокомысленным взглядом по толстому фолианту, лежавшему на столе, по зашторенным окнам, по круглым красным светящимся фонарям и по длинной стене, расписанной китайским пейзажем. Император был в легком, чуть распахнутом зелёном халате.

На постели рядом с ним мирно спала маленькая собачонка, иногда дёргая во сне тонкими лапками.

В дверь негромко постучали, и вошёл слуга Ван Ши Нан.

Собачонка вскинула голову и чутко насторожилась, сразу поняв, что её сладкий сон на мягком ложе хозяина испорчен.

Император лишь немного выпрямил спину, но к двери не обернулся.

Ван Ши Нан поклонился спине и доложил:

- Император, к вам пришла на ночь наложница Юй Цзе!

- Пусть зайдёт.

- Слушаюсь! - ответил слуга и позвал к себе собачонку. - Ци-Ци!

Она неохотно прыгнула с постели, замерла у ног хозяина и пристально поглядела на него, словно задавая вопрос: "И тебе это надо?".

Император кивнул и развёл руками - "что поделать, Ци-Ци, надо".

Собачонка зевнула, побежала по ковру и покинула спальню.

Поклонившись ещё ниже, слуга задом удалился за ней.

И тут же без промедленья в комнату мягко шагнула Юй Цзе, а дверь за ней крепко прикрылась.

- Император, я здесь, - робко сказала наложница, приложив ладошки к белому чистому личику.

Теперь император медленно приподнялся, медленно обернулся, посмотрел на неё и неторопливо сказал:

- Подойди ко мне... нежнейший лепесток лотоса, подойди... прозрачная капелька утренней росы...

Юй Цзе быстро-быстро засеменила к нему и встала напротив, всё ещё держа ладошки в покорном приветствии.

С тихой тайной в голосе он продолжил:

- Я весь день безустали молил ВЕЛИКОГО БУДДУ о помощи нам с тобой, мы должны этой ночью зачать достойного наследника знатного рода Чоу-Чанов.

- Я тоже молила ВЕЛИКОГО БУДДУ.

- Вот видишь, мы оба молили его, и он увидел нас. Его истинное слово снизошло до моих ушей, и вот что я услышал... - император коснулся до плеч Юй Цзе, - но сначала скинь кимоно, подними глаза и внимательно следи за словом БУДДЫ, которое я сейчас перескажу тебе. Оно слишком тонко и поэтично, чтобы прятать свой взор и не отдаться этой музыке вечного блаженства.

Юй Цзе сбросила на ковёр лёгкое кимоно, оставшись обнажённой, и подняла лицо.

Он глубоко утонул в глазах очаровательной наложницы, словно в чистых озёрах, потом вынырнул, заскользил тёплым ласкающим взглядом по обнажённому телу наложницы и начал нежнее нежного поглаживать его руками, будто осторожно и бережно прикасался к поверхности хрупкого сосуда, при этом увлечённо "читая слова БУДДЫ" :

- Юй Цзе чудесна в красоте девичьей!

Без ложной скромности скажу:

Скорей сюда! Скорей дивитесь!

Но много вам не покажу,

Всё в ней - моё, и мне на радость,

Моя любовь, моя весна!

Тебя ласкаю, моя сладость,

Ты для РОЖДЕНЬЯ мне дана!

Твой бархат тела мил на диво,

А твой живот таит стыдливо

Желаний льющуюся кровь,

Истому неги и любовь!

Изящный поворот невинных ножек

На загляденье выражает то же!

Губами я коснусь твоей груди - и нету моих уст!

А бесподобно-нежный бюст,

Увеченный прекрасною головкой

Навек пленил меня довольно ловко!

И вот стоишь беспечна и мила,

Как утра моря тишина

С улыбкой утаенного привета,

В сиянье влажном дрогнувшего света!

А он уставился на Цзе

С волненьем лёгким на лице,

Он весь открыт и руку тянет

К слегка прикрытой ею тайне!

Её разгадка МНЕ дана,

Войти туда - МОЯ мечта!

Столь совершенна, как богиня -

Юй Цзе ей будет вечно имя!

Она явилась в мои сны,

И раствориться мы должны

В одно единое начало...

Император вдруг резко замолчал, отдёрнул руки от тела наложницы, снова сел на край постели и тупо уставился на её гладкий живот.

- О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, - задумчиво проговорил он, - прости меня... я снова чувствую влияние Руси, даже в стихах: "скажу - покажу" , "радость - сладость" , "дана - весна" , "диво - стыдливо" , "кровь - любовь"... Ты знаешь, Юй Цзе, что это совсем не наше построение слога и рифмы? . . - спросил он, всё так же глядя на живот.

- Я знаю, что император очень полюбил какую-то далёкую Русь, когда отправился по Великому Шёлковому Пути, - робко ответила наложница.

Он хмыкнул, передразнив её:

- "Какую-то Русь"! Русь - удивительная страна, в ней нет подлости и предательства, но я... не об этом... В то время, проплывая с караваном через Русь, мне удалось приобрести удивительную Книгу Стихов, и сейчас я вспомнил одно из стихотворений и немного перефразировал его. Эту Книгу, как и другие Книги, с русского языка перевёл для меня сын достойного Чжан Цзяня - дипломата, разведчика и основателя Великого Шёлкового Пути.

- Но император сказал, что это - слово ВЕЛИКОГО БУДДЫ, а не слово стихов.

- Конечно ВЕЛИКОГО БУДДЫ, ведь только он мог сказать мне такое слово, которое расшевелило моё воспоминание о Весне, Любви, Непорочной Красоте Девичьего Тела. И ничего странного нет, что все эти нетленные вещи я вспомнил в связи с любимой Русью, - он помолчал и очень грустно добавил, всё так же обращаясь к животу наложницы. - Ступай к себе, у меня сейчас почему-то нет желанья... Я обязательно позову... свою Юй Цзе... через несколько дней...

Юй Цзе словно ждала этого момента, она мигом подняла с ковра кимоно, быстро нацепила его, завязала и помчалась прочь из комнаты, находу кивая и прикладывая к лицу ладошки-лодочки.

Император горько ухмыльнулся:

- О, ВЕЛИКИЙ БУДДА, ты только посмотри как она рада, как рада... мерзкое создание... о-о-о, мерзкое...

Когда исчезла наложница, в спальню восторженно прискакала собачонка Ци-Ци, подбежала к хозяину, лизнула его в ногу, прыгнула на постель, заняла своё прежнее место и облегчённо вздохнула.

Ван Ши Нан явился на порог комнаты несколько удивлённый и настороженный. Он снова поклонился спине, потому что император опять не обернулся.

- Ван Ши Нан, позови Инспектора охраны, и ты на сегодня свободен.

- Слушаюсь! - ответил слуга, хитро смерил его спину недобрыми глазами и покинул комнату.

Оставшись один, император начал бессмысленно, как казалось, повторять рифмы прочитанного стихотворенья, но было прекрасно видно, что в голове его работала адская машина - он явно решился на что-то очень серьёзное и важное:

- ... скажу - покажу,

радость - сладость,

диво - стыдливо,

сны - должны,

кровь - любовь,

Юй Цзе - на лице...

- Император! - возвестил о себе голос Инспектора охраны.

Император даже не слышал, как тот вошёл - настолько глубоки были его раздумья, он встрепенулся и приказал через плечо:

- Инспектор, я постараюсь заснуть, ко мне никого не пускать, даже жену.

- Охрана уже у дверей, император!

- Вся надежда на вас. Идите.

- Слушаюсь! - ответил Инспектор и зашагал из комнаты.

Одним движением ног император развернулся, оторвавшись от пола, лёг на постель и прикрыл усталые глаза.

Собачонка Ци-Ци уже снова крепко спала и дёргала во сне тонкими лапками...

В императорском утреннем саду среди изумрудной зелени и буйства цветущих растений молодая прислуга Дворца собирала с лепестков и травинок чистую росу, согнувшись к земле и молчаливо продвигаясь вперёд с пиалами в руках.

Осторожно наклонив лепесток лотоса, девушка скатила с него капельку росы, капелька упала в почти полную пиалу и чуть потревожила прозрачную жидкость лёгким еле заметным всплеском.

Парень, который шёл поодаль, мягко пригнул цветок орхидеи, и несколько маленьких блеснувших шариков побежали по соцветию и нырнули в его наполненный сосуд, взбудоражив зеркало хрустальной поверхности бесценной влаги.

Позади прислуги вышагивал внимательный Инспектор, он держал большой кувшин белого цвета с высокой крышкой, похожей на императорский головной убор. Рядом с Инспектором шагали по обе стороны охранники с толстыми дубинками бамбука в крепких руках.

Одна из девушек, медленно приподнявшись и держа в ладошках полную пиалу, затаила дыханье.

Инспектор заметил и направился к ней, открывая крышку кувшина. Стараясь не пролить ни одной капли, она умело опрокинула пиалу и вылила росу в кувшин, потом опять нагнулась к земле и стала продолжать свой нелёгкий труд.

Утро светлого тёплого дня, уже давно влетевшее в большие распахнутые окна спальни, укрепило императора в абсолютно правильной мысли, неожиданно озарившей вчера вечером его беспокойную голову. Император, чисто вымытый и свежо одетый, спокойно шагнул к столу и открыл закладку толстого фолианта, потом отыскал строчку и прочитал её вслух:

- "МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ" , - и повторил. - "МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ".

Он закрыл фолиант и поглядел в распахнутое окно.

Там виднелся Двор Пыток: беседка с пиалой, огромные котлы для человеческого тела, страшное колесо для ломки костей.

- "МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ".

В дверь постучали.

- Войди, Ван Ши Нан!

Слуга вошёл, поклонился и доложил:

- Чай из утренней росы готов! - и отошёл в сторону, учтиво пропуская вперёд императора...

Соседняя комната была большой и просторной.

На полу лежал пёстрый дорогой ковёр.

С потолка свисали голубые и лёгкие драпировки, напоминавшие застывшие морские волны.

Все стены украшались мечами, кинжалами и круглыми щитами; с блестящих поверхностей щитов глазели барельефы тигров, львов, леопардов и драконов.

У каждой из трёх дверей комнаты находилось по два стражника с тонкими и длинными пиками. Как только вошёл император - стражи порядка, словно заведённые механические болванчики, одинаково потоптались на месте в знак приветствия, подняли пики и снова успокоились.

По обе стороны открытого окна красовались в шёлковых платьях особо приближённые Мандарины, человек десять. Среди них император быстро успел разглядеть подлых, ненавистных заговорщиков: самовлюблённого красивого Чжоу Дуня, щекастого и красного Чан Буя, скуластого Хуан Мия и худого прыщавого Ухай Ли. Недалеко от них и совсем в другой компании стоял Главный Дворцовый лекарь - толстый и круглый Сан Гуан с добродушным пухлым лицом. Все Мандарины поклонились и на несколько секунд застыли в этих согнутых подобострастных позах.

В центре комнаты, куда направился император, выделялся круглый инкрустированный стол с императорским чайным прибором, одной пиалой, большим белым кувшином с утренней росой и пузатым заварным чайником, из носика которого струился пар.

Император старался казаться совершено спокойным, он сел за стол в широкое удобное кресло и одними глазами дал команду Ван Ши Нану.

Тот подошёл к столу, взял ЛЕВОЙ РУКОЙ заварной чайник и налил себе в пиалу немного тёмной пахучей жидкости, затем поднёс ко рту и начал пить мелкими глотками, делая после каждого небольшую осознанную паузу.

Император смотрел на слугу-предателя совершенно безразличным взглядом.

А Ван Ши Нан пристально глазел на императора, продолжая делать глотки, его бровь многозначительно скакнула вверх, голова вскинулась к потолку и замерла.

Император не шелохнулся, всё так же безразлично наблюдая за фокусом Шанхайского цирка.

Ещё несколько секунд подержав голову приподнятой, слуга опустил её и сделал, наконец, низкий поклон, что означало - он жив! чай не отравлен! можно пить!

Лишь одним движением мизинца в сторону своей чашки император дал сигнал немедленно наливать.

Ван Ши Нан теперь поднял ПРАВУЮ РУКУ с двумя прижатыми нижними пальцами, которые держали щепотку порошка.

Император заметил уловку, потому что знал о ней, и быстро убрал глаза в сторону, чтобы не выдать себя, а внутренний голос неистово бушевал: "Какая же тварь, даже не дрогнул! Ну, давай-давай, насыпь отравы, подлый ты человек!".

Чжоу Дунь и скуластый Хуан Ми затаили дыханье.

Прыщавый Ухай Ли и щекастый Чан Бу тяжело проглотили подступившие комья.

Ван Ши Нан взял ПРАВОЙ РУКОЙ заварной чайник и налил чай в императорскую чашку, искусно украшенную золотой лепкой драконовских голов.

А внутренний голос императора продолжал: "Вот подлюга! Ловко насыпал! Я даже ничего не заметил!".

Он секунду смотрел на отравленную жидкость и вдруг сказал капризным тоном ребёнка:

- Я сегодня совершенно не хочу эту росу, надоела... может мне выпить молочка? Ван Ши Нан, ты не знаешь - утром доили наших молодых буйволиц?

Ван Ши Нан очумел, вздёрнул плечи и ничего не мог ответить.

- Впрочем, не пойму... и молока тоже не хочу... я, по-моему, заболеваю... - император прикоснулся руками до висков, потёр один висок, потом другой и приказал слуге. - Позови ко мне Дворцового лекаря, вон он стоит у окна... пусть пойдёт со мной в спальню... а ты пока свободен...

Слуга покорно устремился к лекарю.