Похождения юной гимнастки. Часть 3

Подростковый негативизм на марше, понимаю. Встав с кресла, я подошел к девушке, обнял ее за плечи и посмотрел в лицо:

- Настя, что с тобой такое стало? Всю тренировку нормальной была, кроме этих зависаний...

- Ай! Руки с плеч уберите, и так больно!

- Больно? - удивился я.

- А вы бы сами постояли в планке две по две, а потом бы и не спрашивали! - наконец, взорвалась она. - Садюга!

На момент мне показалось, что она бы предпочла порку планке. Впрочем, я сейчас не задумывал никаких репрессий - несмотря на невежливый (и даже хамский) тон, Настя вполне имела для него все основания.

- Этому горю помочь нетрудно. Ложись на кушетку, я тебе массаж сделаю, - предложил я.

- Массаж? - недоверчиво протянула она. - А не врете?

- Я тебе хоть когда-нибудь врал? - усмехнулся я

Опять повисла пауза, и на этот раз прервала ее Настя. Она повернула голову и посмотрела мне в глаза:

- Дайте честное слово, - произнесла она серьезно, - что вы просто собираетесь сделать мне массаж и размять мышцы, а не полапать раздетую школьницу!

- Честное благородное слово! - с готовностью согласился я. - Торжественно тебе заявляю, что под предложением массажа я подразумевал именно массаж, а не полапать раздетую школьницу. Кстати, ты не раздетая, если что, на тебе три...

Настя не дала мне договорить. Уже на середине моей второй фразы она отвернулась от меня, грациозно вытянулась (при этом слегка поморщившись от боли в ноющих мышцах) и легла на кушетке на живот. Потом протянула руку за спину, расстегнула пуговицу на трико и спустила его до самой поясницы, обнажив стройную гибкую спину. Потом быстро выпростала руки из рукавов и, взявшись за ворот, стащила трико до самого крестца, оставшись лежать передо мной наполовину раздетой.

- Что ж, если прямо так, - я совершенно не ожидал, что Настя предпочтет массаж по голой коже, хотя, конечно, нормальный массаж именно так и должно делать. В любом случае, раз она все равно сняла трико, я достал из ящика стола тюбик с массажным маслом, потер ладони одну о другую, чтобы согрелись, и выдавил на них немного масла. После чего опустил свои ладони на спину девушке.

- Оооооо! - застонала она от удовольствия. Я не был профессиональным массажистом, но массаж делать любил и умел. И я не понаслышке знал, какой кайф может приносить разминание затекших мышц. Сначала, конечно, приходит боль, но это здравая, приятная боль. А потом боль уходит, постепенно переплавляясь в спокойное тепло. Я тщательно разминал юной гимнастке всю спину, а она чуть ли не мурлыкала под моими руками. Однако не все коту Масленица, через некоторое время я закончил.

- Так, массаж все, теперь время поговорить.

- Ну Виктор Геннадич! - тут же заныла девочка, - ну можно еще? Вы так классно массаж делаете, я так здорово расслабилась!

Я поразмыслил. И в голову мне кое-что пришло.

- Я согласен при одном условии, - ответил я. - Теперь твоя очередь дать мне честное слово, что ты будешь отвечать на мои вопросы абсолютно искренне. Ничего не утаивая. Как у врача на приеме. Как у попа на исповеди. Как... не знаю... в дневнике, который будешь читать только ты сама. Согласна?

Настя думала куда дольше, чем я, но все же кивнула.

- Виктор Геннадьевич, даю вам честное слово, что на ваши вопросы буду отвечать правду и только правду. Пока вы меня массируете! - торжественно объявила она.

- Хорошо, тогда первый вопрос: что тебе еще массировать? Я тебе уже всю спину размял, и плечи тоже.

- А вы снимите трико и проминайте дальше! - ничтоже сумняшеся ответила она.

- Снять трико? - на момент я опешил.

- Что вы там не видели, - вздохнула Настя, сдвигая руками трико до бедер. Ну, действительно, ее голую спину я только что усердно мял, ее голые ноги я и так вижу каждую тренировку, а упругую попку в беленьких трусиках наблюдал не далее как позавчера у себя в квартире. И не только наблюдал, мда... Согласившись с резонностью ее аргументов, я взялся за расстегнутое трико и потянул его вниз. Настя немножко подняла попку в воздух - то ли чтобы помочь мне снять его с ее бедер, то ли дразнясь. Так или иначе, трико оказалось на спинке стула, Настя удовлетворенно выдохнула, когда мои пальцы опустились на ее усталые голени, и еле слышно застонала.

- Давайте свои вопросы, Виктор Геннадьевич! Расскажу все, как на духу!

Я вздохнул и собрался с мыслями.

- Ну что ж, Настенька, давай поговорим, - я решил начать издалека. - Я правильно понимаю, что у тебя семья неполная?

- Ага, - вздохнула девочка. - Мама да бабушка. Папы нет.

- А тебе бы хотелось, чтобы был?

- Каждая девочка хочет, чтобы был папа. Сильный мужчина, который, когда надо, защитит, поможет, а когда надо... - она осеклась и не закончила фразу. Я подождал несколько секунд, но продолжения не последовало. Я решил пока не давить.

- А давно папы нет?

- Давно уже. Вы точно об этом хотели поговорить?

- Ладно, оставим эту тему. Скажи, мама тебя часто наказывает?

- Нередко. То мобильник отберет, то гулять запретит.

- Настя, я думаю, ты поняла, что я имел в виду. Наказывает физически. То есть поркой.

- Я... ммм... это... - замялась девочка. Я воспользовался тем, что массирующие ее руки как раз дошли до бедер, поднял правую руку повыше и сжал ее ягодицу так, что девочка айкнула и вытянулась в струнку:

- Ай! Виктор Геннадьевич, вы что делаете?

- Сама же попросила тебя хорошенько промять. А теперь сама и нарушаешь наш договор, - строго ответил я. - Договаривались же - все честно и без утайки! Итак?

- Редко, - признала, наконец, девочка. - Раньше чаще было, когда я маленькой была. А сейчас у нее еще вторая работа, она говорит, на меня совсем времени не остается.

- Прошлый раз был где-то в те выходные? - я не спрашивал, я почти был в этом увеерн.

- Откуда вы знаете? - Настя повернула ко мне голову.

- Настя, ты так подоткнула трико, что почти вся попа была видна. Ты думаешь, я слепой?

- Ну, иногда кое-чего прямо перед собой не замечаете! - проворчала она.

- Это чего же, интересно?

- не скажу, - фыркнула она. - А то неинтересно будет.

- Ладно, давай тогда к более интересным вопросам, - кивнул я. - Про состязания ты правда забыла, или...

Настя удрученно уронила голову в сложенные ладони.

- Я правда обещала вам все честно говорить? - безнадежно уточнила она.

- Именно так, - подтвердил я. - Давай, давай, колись.

- Я вас позлить хотела, - полушепотом ответила она, все еще спрятав лицо в ладонях.

- Зачем?

- Чтобы вы на меня рассердились хорошенько. Ну, и это...

- Что "это"?

- Да ну вас! - огорченно ответила ученица. - Я ж говорю, иногда перед собой очевидных вещей не замечаете!

"Может, и замечаю, только не все проговариваю" - подумал я про себя, а вслух произнес:

- В следующий раз, если придет в голову такая мысль, выбирай такой способ позлить, чтобы не подводить всю остальную команду. Ты о девочках подумала?

- А вот это забыла, честно-честно, Виктор Геннадьевич! - горячо уверила она.

- Хорошенькое дело! - возмутился я. - Подвела всю команду из желания позлить тренера, и сама об этом не понимает! Мало я тебе всыпал тогда дома, надо было получше выдрать!

Настя чуть заметно повела бедрами влево-вправо и тихо сказала:

- Надо было бы, так и выдрали бы. Раз уж заслужила.

- Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. Есть еще один. После наказания у меня дома ты...

- Аааа, Виктор Геннадьевич, пожалуйста, не надо об этом! Мне так стыдно!

- Ничего, - безжалостно отмел ее возражения я. - Сама сказала, что тебя надо было пуще наказать, а стыд неотъемлемая часть наказания! Итак, давай сверим часы: после того, как я выпорол тебя у себя дома, ты ласкала себя. Мастурбировала.

Настя все так же лежала лицом в ладони, но у нее даже задняя часть шеи покраснела от стыда.

- Было такое? - настаивал я. Настя покраснела до кончиков ушей, но все-таки нашла в себе силы прошептать:

- Да...

- А дома ты себя ласкаешь? - безжалостно продолжал я свой допрос.

- Не получается, - удрученно ответила гимнастка. - Дома всегда либо мама, либо бабушка. Спим мы в одной комнате с бабушкой, а сон у нее чуткий. А днем двери комант никак не запираются, да и слышимость такая, что...

- Понятно, - перебил я. - И в воскресенье у меня дома ты себя до оргазма не довела.

- Что? - удивленно переспросила Настя, кажется, не ожидавшая, что я так прямо и без обиняков буду говорить о таких вещах.

- Сексуальную разрядку ты не получила, когда тебя звонок прервал.

Ответный вздох Насти был красноречивее всяких слов.

- И все эти дни у тебя такой возможности не было, я правильно понял?

- Не было, - кивнула она, не глядя на меня.

- Это нехорошо, - задумчиво произнес я. - Сексуальное напряжение без возможности разрядки для организма неполезно. А скажи, когда тебя мама наказывает, ты тоже возбуждаешься?

- Да. Но не так, как когда вы наказывали, - призналась она.

- В смысле?

- Ну как вам объяснить... ощущения другие...

- Попытайся сформулировать так, чтобы я понял.

Настя на несколько секунд замолчала, а я в очередной раз оценил пикантность ситуации: гибкая подтянутая девочка-гимнастка в одних узеньких трусиках лежала передо мной на кушетке, я массировал ее тело и задавал ей очень личные вопросы, а она раскрывала передо мной свою бунтарскую душу.

- Ну, во-первых, контроль, - нерешительно начала она.

- Контроль? - эхом переспросил я.

- Когда меня порет мама, я чувствую, что остаюсь на месте только из-за ее авторитета. Если бы я захотела, я бы вырвалась и убежала. Не дала бы себя пороть. А с вами - я еще в парке ощутила, когда вы меня перегнули через колено - что вы меня сильнее, и я не смогу ничего сделать, если вы решите меня выпороть.

- И это психологически более комфортно, поскольку, если у тебя есть ощущение, что от тебя ничего не зависит и ты ничего не можешь сделать, это автоматически снимает с тебя всю ответственность, - согласился я.

- А во-вторых, посыл. Тут сложно объяснить, но когда меня порола мама, я чувствовала, что она мне мстит за мои шалости. Порет из злости. А вы пороли так, чтобы наставить. В вашей порке я чувствовала заботу.

- И, дай догадаюсь, сегодня на занятиях ты застывала тоже для того, чтобы я об тебе хорошенько позаботился?

Настя, грациозно выгнувшись, приподнялась на локте и повернула ко мне лицо. При этом стала видна ее небольшая упругая грудь:

- Все-таки вы умеете кое-что замечать, Виктор Геннадьевич, - усмехнулась она.

- Настя, а ты не замечаешь, что сейчас неподобающе себя ведешь? - вдруг сказал я.

- Что вы имеете в виду? - лукаво улыбнулась она.

- Ладно еще, что ты сняла трико перед массажем, но сейчас ты перед своим тренером светишь своими грудями. По-твоему, так себя должна вести приличная девочка?

- Конечно, нет, - ответила она серьезным голосом, хотя в глазах прыгали озорные чертики. - Веду себя непристойно. Смущаю уважаемого взрослого человека своим видом. Абсолютно бесстыжая девица, которую следует строго наказать!

- И как же именно наказать? - подхватил я эту игру.

- Тренер прекрасно знает, что непослушных бесстыдниц надо хорошенько пороть ремешком по их юным задницам, - Настя, уже не смущаясь, перевернулась и села на кушетке. Нелегко было глядеть ей в глаза, а не на груди.

- Ага, - скептически согласился я, - а еще тренер прекрасно знает, что конкретно для этой непослушной бесстыдницы порка будет никаким не наказанием. И скорее всего, она от этого еще и возбудиться может.

- Можно даже не сомневаться, - нагло продолжала девушка. - Между ножек будет мокро, как в речке. Девочка будет очень возбуждена!

Похоже, этот спонтанный переход в третье лицо сломал какие-то барьеры. Мы говорили как бы не о себе, а о каких-то сторонних персонажах. И эти самые персонажи (особенно одна из них) с удовольствием слали к чертям все нормы общественной морали.

- Если мокро, как в речке, - продолжил я эти словесные заигрывания, - трусики же промокнут. Не в чем домой идти будет.

- Но тренер же перед наказанием всегда спускает со своей ученицы трусики, чтобы ей было еще стыднее, - Настя провела ладонью по своему паху, и на трусиках действительно стало заметно пятно влаги.

- А как потом ученица будет справляться со своим возбуждением? Дома-то поласкать себя не выйдет, - напомнил я. Девушка на миг задумалась:

- А может быть, после порки тренер ее...

- Стоп! Закончили упражнение! - хлопнув руками по столу, я встал с кушетки. - Настя, ты сама себя слышала, что ты тут наговорила за эти несколько минут?

Праздник непослушания и бесстыдной наглости закончился. Красная, как рак, девушка, сдавленно ахнув, отползла в дальний угол кушетки, вжалась спиной в стену, подтянула колени к груди и обхватила их руками, скатавшись в комочек.

- Итак, подведем итог, - сказал я. - Тебя иногда порют дома, и тебе это не нравится, но хочется тебе при этом, чтобы тебя порол я, потому что тебе это нравится. Для этого ты намеренно косячишь, чтобы меня разозлить. А еще при порке ты сильно возбуждаешься, и тебе хочется мастурбировать, чтобы разрядиться, но дома ты этого делать не можешь, и твое напряжение накапливается. Так?

Настя ничего не ответила, но по ее виду все и так было понятно.

- А теперь помолчи немного, я подумаю, что мне с тобой делать, - велел я, хотя Настя и так сидела молча и неподвижно, глядя на меня.

Несколько минут прошло в тишине.

- Значит, так, - я нарушил молчание. - Я позвоню твоим родителям и скажу, что по вторникам у тебя будут дополнительные занятия после тренировки. Раз в неделю.

Ученица кивнула.

- То, что ты не можешь достичь разрядки - это очень плохо, поскольку вредно для здоровья, - продолжал я. - Так что я разрешаю тебе на этих наших встречах ласкать себя, покуда не кончишь. Ты меня поняла?

- Ласкать себя? При вас? - широко открыла глаза Настя.

- Посмотрим по ходу дела. Дальше. Поскольку порка для тебя - это желанный исход, я больше не буду считать ее наказанием. Так что если на занятиях ты будешь лениться, болтать, хамить и всякое такое - я к твоей попе даже не прикоснусь. Будешь у меня стоять в планке и делать бурпи до посинения. Порка, наоборот, будет твоей наградой за хорошую работу. Это ясно?

- Ничего себе, - только и выговорила она.

- Ну, и последнее. Я думаю, ты не маленькая и не глупая, прекрасно понимаешь, что о происходящем на этих наших дополнительных занятиях никто не должен знать. И в первую очередь в твоих интересах, чтобы мама не обнаружила у тебя следы порки. Так что дома ты должна себя вести образцово, чтобы у мамы не было поводов тебя наказывать. С этим согласна?

- А вы меня при этом пороть будете?

- Я же сказал - как поощрение за успехи. Впрочем, я прекрасно знаю, насколько ты хорошая гимнастка, поэтому порку легко заработаешь на любом занятии, когда только захочешь. Еще вопросы?

- У меня один вопрос, Виктор Геннадьевич. А что мы будем делать прямо сейчас?

Я возвел очи горе и задумался.

- Что мы будем делать прямо сейчас. Хм. Прямо сейчас надо решить твою проблему с твоим возбуждением. Так что ложись на кушетку - можешь садиться, можешь встать, как хочешь - и ласкай себя, гладь, беспощадно подвергай себя нежности и ласке.

- Что, прямо вот так? - вновь удивилась Настя, не успевшая еще отойти от прошлого изумления.

- Как "так"? - переспросил я. - Что ты подразумеваешь?

- Вы можете выйти? Я стесняюсь, - попросила она, смущенно опустив голову.

- Не ты ли только что сама разделась до трусиков, когда я тебя массировал?

- То массаж, а тут... ну вы что, Виктор Геннадьевич, не понимаете, каково это девочке решиться на подобное перед взрослым мужчиной! У меня же в лучшем случае просто ничего не получится, а в худшем - я со стыда сгорю!

- Да и то не сразу сгоришь, а еще долго дымиться будешь. А времени у нас с тобой не очень много, - прикинул я. - Что ж, валяй!