Кукловод. Крымский фронт. Часть 6

В ушах стучат колеса в такт.
В окно нам светит одинокая звезда.
В твоих объятьях мир застыл на краткий миг.
Он существует только лишь для нас двоих.

Какие умницы мне попались в Джанкое обе врачихи. После общения с Мехлисом у меня к вечеру поднималось давление, а они дружно принимались меня успокаивать и лечить. Массаж, просто чудесный массаж, витаминный укол и прекрасное «присыпание». Мне отвели двухэтажный домик рядом со штабом фронта, вода была подключена, так что мои боевые подруги после ужина даже иногда и купали меня. Это был восторг! Нежные ручки так прекрасно омывали, я расслаблялся и хотел спать, вот только мой «старый друг» явно хотел что-то другое, встав колом.

Приласкав меня и разрешив кончить в нее, милая Ирина Ивановна пошлёпала в ванную. Глядя ей вслед, я конечно не мог не отметить длинные, сильные ноги, крепкие, упругие ягодицы, тонкую талию и прямой, гордый разворот плеч. Мне конечно действительно понравилась эта молодая женщина. Но война продолжается и с раннего утра я летел по делам, но отлично воодушевлённый моими красавицами!

Вольный степной ветер беспечно мчался по плоской, словно тарелка и бескрайней Крымской равнине, лишь кое-где, мешая ему и разнообразя пейзаж, вздымались невысокие, заросшие после дождей сочной зимней зеленью с яркими красными точками цветущих тюльпанов, холмы. От его неожиданных порывов по весенней, усыпанной цветами степи катились неспешные разноцветными волны, подобные тем, что гуляли по настоящему океану, переходя от бледно-зеленых в сиренево-фиолетовые. Посредине ярко-голубого, без единой тучки, неба яростно пылал золотой круг полуденного солнца. Холодно, но уже скоро, через считанные месяцы с просторов степи исчезнет яркая зелень травы и останется лишь выжженная земля и пыльный ковыль. Крым есть Крым — в Москве ещё снег лежит, а тут весна!

Совсем рано мы подъехали к расположению 44 армии. Да какая это армия? Одно ведь название, в 1 дивизии НКВД людей больше. Затянувшие небо тучи куда-то делись, с ночных небес лукаво подмигивала драгоценная россыпь разноцветных искорок звезд, королем неба среди них блестел золотой диск луны. Контуры машин и палаток тонули в чернильном мраке, их очертания скорее угадывались. Лишь освещавшие периметр лагеря дежурные лампы свидетельствовали о присутствии человеческой цивилизации в девственном уголке Крыма. Природа отдыхала, тишина, лишь громко стрекотали неугомонные степные цикады. Внезапный порыв ветра охладил разгоряченное тело, донес кваканье влюбленных лягушек, запах речной тины и сосновой хвои.

Проверив приготовление завтрака и приказав ускорить построение оборинительных позиций, я поехал в штаб. Толбухин всё же сильный штабной работник, уже подготовил приказы, как я ему и приказал.

— Генерал Книга! Вот приказ, распишитесь. После завтрака поднимайте свою дивизию. Ваша боевая и лихая 72 дивизия должна, не ввязываясь в бои, разгромить склады 11 армии Манштейна. И не спорьте, никаких боёв! Вы же умный человек, Василий Иванович, там танки... А на складах колбаса, шоколад, коньяк... Продовольствие забрать, склады сжечь. А потом вот сюда — склады 6 армии, которая идёт на город Сталинград. Тоже самое — склады сжечь, особенно горючее. И не забывая казацкий принцип — что с бою взято. то совсем свято! Не забудете? Вопросы! Вперёд! Поднимайте дивизию по тревоге и в рейд. Генерал Книга, Вы же умный человек и сделаете все, как я Вас просил. Военной удачи, товарищ генерал!

Как он усами зашевелил! Да, никто Книгу умным ещё не называл. Но хоть по складам он будет героем. Девиз казаков: что с бою взято — то свято. А пусть Манштейн повоюет без боеприпасов и горючего! Вот на это дивизия Книги и пригодится. А то собрали конницу в Крыму — зачем? Время её прошло! А чем мне его конницу кормить? Хотя в Москве школьники пели шуточную песню

Товарищ Ворошилов, война уж на носу

А конница Будённого пошла на колбасу!

Я разяснил всем присутствующим на совещании командирам, что сейчас «время моторов», а конники могут использоваться только как драгуны — быстро примчались на место, а в случае опасности — быстро исчезли.

И тут этот метеор — Мехлис прилетел! Зная его неуёмную натуру, я сразу дал ему слово и лозунги посыпались, как из помойного ведра. А я пока прочёл остальные приказы и, подписав их, отправил с курьерами в каждый полк.

— Товарищ генерал Козлов! Да Вы меня совсем не слушаете!

— А зачем мне Вашу болтовню слушать? Пусть её слушают политруки. А у меня задача совсем другая — не пропустить Манштейна в Крым. Так что Вашу тупую болтовню мне слушать некогда. А чего Вы, Лев Захарович, такой красный стали? И глаза вытаращили? У Вас базедова болезнь видимо, съездите в наш госпиталь, полечитесь, — я с самого начала решил поставить его на место. «Ложить меня в карман» и начать командовать ему не удастся. Лев Захарович, Вы не обморок падать собрались? Давление подскочило? К врачам, срочно!

В РИ истории он запретил готовить оборону, мол, советские воины сильны духом. а не окопами. Придурок! Вот Манштейн так Крым с налёта и захватил.

Красный как рак, он выскочил — побежал видимо звонить Сталину. Попутного ветра! Я ещё съездил в Джанкой, мобилизовав все машины на вывоз со станции брёвен, для строительства ДЗОТов. И, зная, чем закончится поездка Мехлиса по дивизиям, решил и сам проехать, предупредив Иванова. А тот нашёл ещё пятерых казаков в отряде народного ополчения и теперь они ехали с нами, потирая руки и похохатывая и тиская свои нагайки в руках. Вот мол выдумщик твой генерал, Иванов! Кстати, надо ему лейтенанта присвоить! И чего тянуть — я сразу и дал указания Толбухину. Как командир взвода личной охраны — до старшего лейтенанта можно. И ему будет приятно, да и моим парням тоже, мол ими настоящий командир руководит, с двумя рубиновыми кубиками в петлицах. И правильно — командир есть командир! Так что я вручил ему петлицы с рубиновыми кубиками, а в строевой отдел можно после зайти — запись в книжку командира РККА.

Так и вышло — окопы никто не копает, бруствера для танков Т-26 не делают. В чём дело? Товарищ Мехлис запретил! Хорошо, где приказ? Нет письменного приказа, а приказ командующего фронтом есть. Так вы отказались выполнять приказ вашего командующего фронтом? Иванов! Казаки ловко подхватили командира полка, старшего политрука и командира сапёрной роты, а Стёпа своими стальными руками подтащил их к сараю. Стоят бледные все трое — это ведь не шутка! Не выполнить строгий приказ командующего фронтом!

— За саботаж, невыполнение приказов командующего фронтом, за развал дисциплины, за подготовку к сдаче позиций фронта немецким оккупантам — этих негодяев расстрелять! — казаки ловко дали по короткой очереди над головами. Они все упали и тихо лежали, ещё не осознав, на каком они свете — только старший политрук замер, как будто его тело свело какой-то странной судорогой, как-то отстраненно, фоном, вдруг почувствовав, как намокли и потяжелели штаны между ногами, а по внутренней стороне бедер потекло что-то горячее. Но на это ему было совершенно наплевать. Потом, похоже, он потерял сознание.

Потом Стёпа ловко подтащил их ко мне:

Никто не обосрался ? Мои охранники промахнулись. Сегодня промахнулись. Так что галифе сегодня поменяйте. Но я приеду завтра и тогда... — резко воодушевлённые увиденным, все солдаты и командиры стали бурно заниматься окопами и ДЗОТами. Также мы проехали, были ещё такие «расстрелы», казаки даже ухитрились кое-кому дать по почкам или напинать от души. Но вот хорошо впечатлённые — все работали как звери. И всем я втолковал — выполнять только мои приказы. Но вот если что-то прикажет Мехлис? Да в рот ему потные ноги пожилого зайца! — в бешенстве заорал я! И добавил ещё, заметив, как мои ребята шевелили губами, видимо запоминая некоторые обороты мата из 21 века. Особенно им понравилось самые скромные:

— «Если хотите что-то сказать — стойте и молчите, как вкопанный» и ...

,

«Шутить будете сами знаете где и при трагических для себя обстоятельствах». «Ты, конь педальный, ты мне решил приказывать?» — начавший что-то гавкать о приказе Мехлиса политрук отлетел после моего хука с правой на три метра. Прибежал фельшер и стал его из нокаута выводить нашатырём. Но теперь всех политруков между собой «конями педальными» кличут! А старший из казаков второго политрука — нагайкой. Затем и первого нагайкой — вместо нашатыря. Завизжав, как недорезанная свинья, тот пришёл в себя. Ещё нашатыря или нагайки? И, увидев меня, политруки теперь разбегаются в разные стороны, как зайцы.

Теперь у меня в войсках была известная репутация и тайная кличка «Чёрный генерал». На прошлой неделе в степи здорово потрудился МК-4, многоковшовый канавокопатель. Ну, это он на «гражданке» канавы копать будет, а пока что траншеи рыл, да так, что любо-дорого. Полтора метра вглубь, и аккуратненький такой бруствер. И быстро так! Наверное, сто метров в час. Зато теперь, когда мы приезжали в любую дивизию, казаки тихо посмеивались, что мол при виде генерала наши бойцы быстрее канавокопателя работают. Ладно, нужно и поспать хоть немного. Этой ночью я спал на улице. Дело в том, что наш повар родом из республики немцев Поволжья. Он накормил всех очень вкусным, горячим густым гороховым супом-пюре с копчеными свиными ребрышками. Вкусно, но что-то мне подсказывает, что ночевать сегодня лучше будет прямо в пулеметном гнезде, на свежем воздухе, а не в тесном кубаре на четверых. Не зря гороховые суп и кашу в нас в училище «музыкальными» называли... Налопается такого личный состав, а потом всю ночь в казарме — «фуги Баха» звучат. И, соответственно, «ароматы» плывут... Зато оно все на вкус отличное, и порции размерами своими нарушают все положения Женевской конвенции о гуманном отношении к пленным. И к нам тоже! Обе врачихи спали со мной под бурками — и тепло и мягко. Заодно мы тихонько «злого духа» пускали на улицу. Я, кроме того, опасность всегда чётко и точно чувствовал своей пятой точкой, точно и сегодня чувствовал, поэтому и не зашёл в дом. Это нас и спасло!

Ближе к утру пулемётные очереди по моему домику — немецкие диверсанты! Но только моих врачих напугали — взвод охраны штаба и ловкие казаки, предупреждённые мной, всех перебили. Один только был в состоянии говорить — его мы и допросили. Ксюша была в ужасе, как Степан охажил его нагайкой, чтобы воодушевить на ответы. А то переводит его вопли: «Идите в плен, там дивизия «Мертвая голова», гуманное отношение к пленным... « Но потом «запел так, что сам Карузо заплакал бы от зависти. Да тут полное предательство! Навёл их на нас один мерзавец из штаба, заодно этими диверсантами были подготовлены схроны были в трёх местах. Все ништяки из схронов в мой домик! Но вот предателя Стёпан нагайкой отлупил ещё в штабе и он выдал всю шпионскую сеть. Точно, как сказали казаки — отличный удар нагайкой стоит трёх часов допроса! Да ещё потом Стёпа держал Иванова — тот мог забить предателя насмерть, ведь тот помогал нападению на меня, так сказать, своё охранное лицо!

Так что особистам работы было море. А мне пришлось отпустить одну врачиху в госпиталь — она стоматолог, а желающих зубы лечить... Прислал мне тогда начальник госпиталя медсестру, которая делает манипляции шприцом. Утром нашим глазам предстала молодая женщина. У нее были большие глаза, пухлые губы и детская непосредственность девочки-подростка, но стоило мужскому взгляду скользнуть по глубокому вырезу ее высокой груди, крутым бедрам или стройным ножкам, как мысли сразу начинали стремительно скользить в греховном направлении. Ей уже 25 лет Медсестра, в которой сочеталось очарование девочки и и такой порочно-красивой женщины — я понял, что этот хитрый врач задумал. Подмазаться хочет! А хороша чертовка! Наташа Васильева, при ее красоте, имела тонкую талию, красивую тугую грудь, округлую попку и изящные длинные ноги. И сразу сказала мне, что готова выполнить любой мой приказ! Но пока меня устроил массаж в её исполнении. А врач Оля легла спать со мной, сказав Наташе, что её очередь завтра. Но завтрак и кофе нашему генералу — в 5 утра!

Прочёл я своим красавицам вечером стихи из своей не совсем уж скромной молодости:

Касание губ

И касание нервов;

Он кажется нежен,

Она кажется стервой.

Он твёрдо стоит

В ожидании сказки,

Она не спешит

С продолжением ласки.

Но губы скользят

И целуют по кругу,

Туманится взгляд-

Друг заводит подругу.

Он стойко красив,

Воплощение силы,

Шепни, попроси

И — ворвётся в плоть милой.

Но это потом,

А пока — поцелуи,

Мечты о крутом

И разнузданном х& е,

О скачке в степи

На горячем мустанге,

О схватке стихий

В ритмах самбы и танго.

Девушки были в восхищении, но жаль, что эти стихи нельзя в «Боевой листок»!

Утром я в секретном приказе предупредил всех командиров полков, что по данным разведки немецкое наступление начнётся 2 марта. 1 марта я проверю оборону, кто послушался Мехлиса, тот будет расстрелян! На месте! Причём дважды!

Был почти смешной разговор по ВЧ со Сталиным. Он, явно покуривая трубку, сказал, что у нас точно нашла коса на камень — Мехлис жалуется, что я не слушаю его. Строю оборонительные сооружения, а митинги и партсобрания не провожу. И что я точно развратник, меняю женщин как перчатки, а дома у меня жена и ещё две женщины. А вот в доме командующего сразу две женщины-врачи, причём красивые обе. И что делать с этим генералом Козловым? А на мой вопрос, что товарищ Сталин ответил, тот тихо посмеиваясь и, как слышно в чувствительной мембране «ВЧ», потягивая трубку, сказал:

Что делать, товарищ Мехлис? Да завидовать будем генералу Козлову. Раз его столько женщин любят. Но вот если пропустит Манштейна в Крым — расстреляем! И Вас, товарищ Мехлис, заодно тоже расстреляем — как члена военного совета!