Кукловод. Крымский фронт. Часть 9

Вермахт быстро учится на своих ошибках — чтобы не мерзнуть, в Ровно теперь на швейной фабрике им шьют куртки типа фуфаек, на ватине, но длиной до середины бёдер и со множеством карманов. В Луцке валяют валенки — а то свои награды за зимнюю кампанию 41 года многие в шутку так и называли, мол медаль «Мороженное мясо». Горькая шутка для воинов Вермахта! А djn нам Монголия поставляет бараньи тулупы и, соответственно, в вагонах-рефрижераторах — баранье мясо! Бараний тулуп зимой ни с одной фуфайкой не сравнить!

Научились они, последователи мрачного тевтонского гения, успешно бороться бороться и с непробиваемыми КВ-1, используя вместо противотанковых «колотушек» 37 мм свои отличные зенитки, так называемые «ахт-ахт». Но и наши зенитки 85 мм тоже отличная вещь! Помню, читал в своём времени воспоминания одного зенитчика, так он за войну подбил всего один самолёт, а вот танков — 14 штук! Так что я еду в один хитрый полк за Симферополем — там две батареи этих длинноствольных «убийц танков».

Эти пушки стояли на хранении в складах, батальон охранял замаскированные склады НЗ. Но я как командующий фронтом прямо на складе написал требование и все восемь мощных «подруг», как их называли зенитчики, теперь готовились к перезду на линию фронта. Удача! И, выезжая на трассу Симферополь — Свевастополь, я ещё не знал, какой сюрприз меня ждёт. И это был полный шок! Но не для меня!

На просёлочной дороге из расположения складов вдруг нам навстречу чёрная «Эмка» и грузовик с будкой под тентом. Встали мы лоб в лоб и тут вылетает «орёл» в фуражке с сиреневым ферхом и, достав «Наган», орёт вовсю:

— Вы, шваль армейская, вон с дороги! Пока я вам яйца не отстрелил! Вон отсюда, портянки вонючие! На коленях будете ползать, шваль такая!

Я увидел, как мои парни сильно взбесились! И я от бешенства озверел! Вот твари, сидят в тылу, лепят липовые дела, расстреливают порой невинных, да ещё такое отношение к нам. Вот пьяная тварь! Мало того, что Сталин хитро установил, что при равных званиях оклады у особистов в два раза больше, так ещё и королями себя считают. И тут я во весь голос взревел:

— Парни, вперёд! Это немецкие диверсанты! Взять их!

Это конечно были не диверсы Вермахта, но тут лесополоса, место тихое и кругом пусто. Сейчас мы тебе покажем «шваль»! Через минуту этот наглый капитан валялся еле живой, рядом со своим шофёром, который был точно не живой. И двое гонористых охранников были вытащены из грузовика и сильно избиты нагайками казаков.

— Иванов, немецких диверсантов из «Шмайссера» в овраге. И дела сжечь! Быстро!

Из кузова с нашей помощью вылезли трое — бравый майор-артиллерист и две весьма симпатичные молодые женщины. Забрав всё оружие, мы загнали машины в лесополосу и посадили майора и женщин ко мне в «Додж». Треснули две короткие очереди в овраге и довольные Стёпа и Иванов залезли в БА-10. Иванов, подмигнув мне, громко доложил, что немецкие диверсанты ликвидированы. Вот документ главного — а зовут мерзавца Мелинсоном Яковом Изральевичем. Дела на приговорённых к расстрелу — сожжены!

Как оказалось, майора «сдал» Мехлис. Потирая своё лицо, всё в синяках, майор рассказал, как они выходили из окружения. Немцы тогда не успели замкнуть кольцо.

— А мы с танкистами, прямо на броне, рано утром 5 августа рванули на скорости, вышли к мосту через Десну, смяли с ходу охранение немцев и погнали на восток, вдоль шоссе Москва — Варшава. Прорвались, доехали до сборного пункта в деревне... Название у нее еще такое было... Дай бог памяти... Вспомнил! Деревня Амур. И с нами был генерал. Это генерал-лейтенант Качалов, командующий Двадцать восьмой армией. Мехлис потом еще накляузничал на Владимира Яковлевича — мол, предатель, сдался в плен. А генерал погиб четвертого августа при прорыве, рядом со мной... Вот брехло этот Мехлис — мол 30 июля сдался в плен, а 4 августа командовал прорывом!

Мы же с ним тогда выходили из окружения и привезли его, израненного, прямо в танке... Мехлис как нас увидел, так и взбеленился — а генерал-то и не предатель, руководил выходом остатков армии. И, когда Мехлис стал на нас орать и грозить «Маузером», мол предателя привезли, я в сердцах и выдал, что он сам настоящий предатель, ведь не разрешил атаковать 99 дивизии оборону немцев нам навстречу. Он бы меня сразу и пристрелил, да тут все горячие. из боя и автоматы в руках. Но оказалась тварь какая памятливая — увидев меня в Севастополе, сказал начальнику НКВД, что я перебежчик и предатель. Представляете, товарищ генерал, какая он сволочь!

— Предсталяю! Да я с этой подлой тварью каждый день воюю. Он бы и меня готов пристрелить, да рядом со мной всегда Стёпа с «MG» в руках и таким выражением своего скромного личика, что тот понимает — он переживёт меня на три секунды, — и мы тихо засмеялись.

— Товарищ генерал, не три секунды, а две. Но это если успеет выстрелить, — это уже Стёпа. Мы теперь засмеялись громче, представив — из «MG» с пяти метров...

Ладно, дам майору полк в 47 дивизии, сейчас его и мать родная не узнает. А с этими девушками совсем просто — они нагло отказали ему, целому капитану НКВД. Да он такой вонючий, товарищ генерал, да и у него по всему телу какие-то лишаи... Но тогда он сочинил на них дело — немецкие радистки. Да они медсёстры, а рацию и в глаза не видели. Нас чего и побили — мы ведь в рациях ничего не понимаем!

Так что мы заехали в Симферополь и пообедали в ресторане. И, пока я заказывал всем поесть, Стёпа мне такой пиар сделал. Мол, вам так повезло, это же «чёрный генерал», за ним, как за каменной стеной. А про то, что было в овраге — забудьте, дела ваши сгорели, особисты эти, подлые сволочи, погибли от пуль из немецкого автомата. Значит что — их убили такие подлые немецкие диверсанты И теперь всем вам нужно срочно выпить — это у вас второй день рождения! Запомните этот день!

Подхожу я к столикам, а девушки давай меня целовать и весь мундир слезами залили! Дошло до них, что я спас их от расстрела! Ну и выпили они крепко и уснули на заднем сиднии. И проснулись уже возле моего домика. Девушки мои искупали этих медсестёр, майора осмотрели и намазали мазью от синяков. как они им сочуствовали — ведь их уже везли на казнь. Вот так — невинных людей! Я потом спел под настроение, да прямо в во время ужина::

С берез, неслышен, невесом,

Слетает желтый лист.

Известный вальс «Осенний сон»

Играет гармонист...

Девушки сразу в слёзы — очень им понравилась песня. А Оля записала — в «Боевой листок». Но чтобы никто не грустил, я выдал анекдот. Рассказал я всем после третьей рюмки и совсем скромный анедот:

Вот встретились двое в ресторане, выпили крепко и сразу же угодили в постель. А утром состоялся между ними такой вот разговор. Он: «После того, что случилось, я, как очень благородный человек, просто обязан на тебе жениться, дорогая. «. Она спрашивает его, (одеваясь, испуганно): «А что случилось-то?» Хохотали все полчаса. Но главное, что обе девушки немного отошли! Одна девушка попросила меня ещё спеть...

И тут я обратил внимание, какая прелесть вторая спасённая девушка. Красивое лицо круглого типа, с чуть приподнятым кончиком узкого носа средней длины, невысокий пропорциональный лоб, волнистые светло-русые распущенные волосы, чуть ниже подбородка. Была одета в красивый новомодный деловой костюм из дорогого материала темно-коричневого цвета с еле заметным благородным блеском. Костюм состоял из узкой зауженной книзу юбки, плотно облегающей красивые бедра, средняя длина которой выставляла напоказ стройность и красоту ног, прикрытых чулками телесного цвета. Была обута в изящные полусапожки на средних тонких каблуках из высококачественной замши тоже темно-коричневого цвета. Застегнутый приталенный пиджак идеально подчеркивал талию, подтянутый живот и высокие, в меру крупные, груди. Из под пиджака была видна шелковая блузка бежевого цвета со стоячим воротником, расстегнутыми верхними пуговицами. Красивая шея притягивала внимание своей изящной формой, здоровой ...

,

светлой кожей. Вокруг нее был свободно повязан удивительно тонкий платок из шелкового материала светло-янтарного цвета, прекрасно гармонирующий с цветом красивых янтарных глаз с длинными ресницами. Как ни странно, но синяки её совершенно не портили, а наоборот — придавали некий шарм.

Оля бегом записывать песню — завтра всё будет в «Боевом листке». Затем я вспомнил и спел мою любимую моего не менее любимого Лепса, но это для души:

Натали, утоли мои печали, Натали.

Натали, я прошел пустыни грусти пол-земли.

Натали, я вернулся, чтоб сказать тебе: «Прости».

Натали, от судьбы и от тебя мне не уйти.

Утоли мои печали, Натали.

Натали.

Обе девушки, сержанты-медсёстры, были в полном шоке — так это тот самый автор стихов в «Боевых листках»? Да их весь Крым наизусть знает — они смотрели на меня такими горящими глазами... Потом опять плакать — они уже простились с жизнью! И как им повезло — они сейчас в безопасности, завтра их запишут в штаты госпиталя, ведь начальник его, военврач первого ранга будет очень доволен. Ещё бы — две медсестры с большим опытом!

Потом всем девушкам, кроме генеральского своего пайка, вручил рулон дорогущего шелка, который я заметил в Симферополе и нагрузил на многострадального Степу. У нас сейчас ещё зима, а в наличии пять девушек, и этот дорогущий шелк пойдет им на белье. Мне надо думать сразу обо всем. Но и война продолжается!

Наталья спала со мной — раз генерал спел ей песню, да от души, она точно должна меня «поблагодарить». И приспать. Девушки спасённые всё про Степу расспрашивали, явно им их спаситель понравился. Я и ответил — Стёпа далеко не ангел, и в раю ему места нет. Но вот попав в ад, он легко вырежет половину чертей, а остальных построит и заставит ходить строевой и петь себе серенады, но он действительно сентиментален. Издержки воспитания. Утром мы завтракали вместе. Я и пошутил про Стёпу, который от моего имени вручил рулон. Как оказалось, что-то там было ночью, обе медсестры легли со Степаном, так всего они боялись. И теперь обе сразу хотят за него замуж. Вот какие дела! Ну а мне пора! Так что утром я выехал. Войну ведь не остановишь!

Предрассветный воздух пронизан запахами ночной фиалки и пахучего тмина. Скоро встанет солнце. Вот и оно появилось. В каждый раз стараюсь поймать момент исчезновения тумана, но это всегда происходит внезапно и сразу. Стали видны капельки утренней расы, такое впечатление, будто природа умывается ею.

А вот далее... Дым почти не рассеивался над степью. Чадило, собственно говоря, сейчас над всем миром — рвались снаряды на райских островах в Тихом океане, вздымая белый коралловый песок. Красный зернистый песок вихрился под ударами фугасов в Сахаре. Бомбы падали на вечную мерзлоту Заполярья, торпеды скользили под голубыми водами Средиземного моря. Немецкие «волчьи стаи» подлодок атаковали корабли из США. Немецкие торпедоносцы, проглотив шоколад с кокаином, атаковали караваны «PQ». Мировая война!

Майора я представил на место тяжело раненого командира полка, рассказав, что на машину напали немецкие диверсанты, но мы отбились. Майор был просто герой! Потом в штабе он всё рвался пойти искать справедливости в особом отделе, но я его высмел и переубедил. Это же «отмороженные» на всю гэбисты! Они только и думают, как дело на кого-то «слепить». На первом же допросе мы с тобой от самого простого вопроса в ступор впадем, а еще через пару дней признаемся, что мы оба агенты никарагуанской разведки, и будем слезно умолять нас расстрелять. На что добрые дяди из НКВД будут возражать и по пути лепить нам изнасилование крупного рогатого скота со смертельным исходом и параллельно кражу яиц у кукушки. Мои парни сражу заржали!

Мы выпили по рюмке коньяку за удачу, майор нервно посмеялся и занялся своими делами. А тут мне Ксюша дала перевод из «Берлинен цайтунг», взяли у пленного капитана. Я обалдел — в статье такое написано:

— Конечно, вовсе не каждый русский солдат во время Второй мировой войны является убийцей или насильником: просто большинство из них. Они убивали тех, кто нёс в их дикие степи европеизацию и европейскую культуру. Да и захватив публичный передвижной дом 122 дивизии Вермахта, эти русские негодяи всех изнасиловали.

Из выступления сенатора д-ра Вильяма Пиерса, США,

Я был в шоке, а уж Ксюша даже выматерилась, потом извинившись. Да я сказал, что и извиняться не стоит — с такими «друзьями» и врагов не нужно!

Тут зашёл Толбухин и покрутил головой — как наша переводчица хороша. Она точно действительно прекрасна — рост выше среднего, стройные ноги, не узкие и не широкие бедра с аппетитной подтянутой попкой, невероятно узкая талия, соблазнительная грудь среднего размера, круглой формы, лебединая шея, красивое симметричное лицо, пышные блестящие черные волосы и темно-синие красивые глаза. Даже не верится, что Ксюша спала со мной! Такая красота!

— Фёдор Иванович, Вы обратите внимание, какая у нее здоровая бархатистая кожа молочного цвета и какая осанка. Неужели Вы, товарищ полковник, такой красавице не присвоите звание лейтенанта. Фёдор Иванович, вот кстати есть и петлицы с двумя рубиновыми кубиками... Толбухин засмекялся и записал в блокнот — завтра красотке зайти в строевой отдел, там будет копия приказа.

Да тут наш разговор прервал начальник разведки, есть интересная новость — в новые части армии Манштейна прибыли и так называемые «новые восточные легионы» — набранные из жителей СССР — армянский, азербайджанский, северо-кавказский, грузинский, туркестанский, волжско-татарский, крымско-татарский. Их и так было уже под сто тысяч человек, а с падением Кавказа их количество еще увеличилось. Правда, с Украины их и отправляли на восток — для поддержания порядка и борьбы с нашими партизанскими отрядами. Три тысячи прибыли сюда. Но в другие места тоже, причем отправляли не только кавказские, но и волжские, и среднеазиатские легионы — в том расчете на скорый приход туда вермахта. И некоторые из подразделений этих легионов также оказались на нашем и его окрестностях — проездом либо по службе. Были тут и казаки Краснова — эти особо доставили нам хлопот. Вояки хоть куда! Но... благодаря нашей стойкости в обороне не было восстания на Кубани и в Калмыкии. Да и благодаря рейду дивизии Книги — армия Паулюса никак к Сталинграду не подойдёт. Всё горючее «сожгли эти варвары», как визжал по радио Гебельс. Но раз он так переживал — то мы добавим ему ещё переживаний!

Так что ночью по моей очень настоятельной «просьбе» очень постаралась наша авиация. Вываливая напалмовые авиационные баки — такой «бачок» емкостью в двести литров «ведьмина киселя» устраивал пожар площадью тридцать на двадцать метров. Два воспламенителя из белого фосфора, сдобренного магниевыми стружками, срабатывали, и копотный огонь хлестал во все стороны, заливая траншеи, затекая в дзоты, увеча и калеча «живую силу противника».

Первыми приняли удар танкисты полка «Норд-ланд», укомплектованного такими лихими добровольцами из Норвегии, Швеции, Эстонии и Финляндии. Затем следующую ночь — и вновь налёт. Днём пришли зенитки и майор, как опытный артиллерист, порезвился вовсю. Мощные снаряды с километра разносили Т-3 вдребезги. Немцы, чьи силы были скованы на передовой, ничем не могли помочь румынам, бросившим танки и бившим рекорды по бегу на длинные дистанции. А ночью вновь налёт на аэродом «Лапотников». Так что Берлинское радио надрывалось вовсю насчёт «восточных варваров».

А утром мы иммитировали атаку на правом фланге. Немцы лупили не переставая из MG, но и мои девушки-снайпер не дремали. Мне в мощную трофейную оптику было отлично видно. В грохоте разрывов приглушенный выстрел из снайперской винтовки «СВТ» остался незамеченным. «Пулеметный» фриц раскинул мозгами и куда-то исчез, наверное, за новыми пошел. Когда я высказал на КП, все ржали от души. И сразу записали моё выражение в новый «Боевой листок».

И тут ещё Ил-4 с 5 километров ночью вывалили «зажигалки» на Плоешти и на порт Констанца. Даже облака ночью были подсвечены красным цветом — горели нефтяные терминалы. И не дня спокойствия — напалмовые баки на танковый полк фашистов. Три Су-2 ночью погибли, но погибли они не зря! И тут видно, как хваленая немецкая выучка мгновенно испаряется в адском огне пожара. Я видел, как полностью обезумевшие вояки, побросав оружие, кинулись спасаться в лесной бурелом; но хотя некоторым из них не повезло — запутались в густом кустарнике, который рос по краю леса. А не повезло им фатально — они были мгновенно сражены пулеметными очередями, раздавшимися с подлетевших двух трофейных «ханомагов». Подсветка для прицельной стрельбы наших ребят была при этом шикарная и не только по убегавшим в панике немцам — сильно не повезло и технике, в жуткой спешке брошенной ими, и конным повозкам. А «ДШК» легко вскрыл все эти полугусеничные броники!

Вскоре количество костров увеличилось, а грохот, стоявший кругом, иногда полностью перекрывался предсмертным, отчаянно рвущим душу ржанием лошадей. Думаю, те немногие из спасшихся, убежавших в лес немцев, после такой ночи еще долго не смогут спокойно спать; их нормальной солдатской психике конец — бесследно такие кошмарные события не проходят. Тут одно иуз двух: или ты становишься берсеркером, или сразу трусливым чмо — толку от того и другого в современной войне никакой.

Пора и мне снять стресс — это была жуткая ночь и для немцев и для наших воинов. Мне Наташа чётко на ухо выдала, что после ужина, точнее — после завтрака они будут меня лечить. И массаж, и уколы, и ротик Светы, да и попка Оли — они ждут меня! Но что им рассказать о ночном бое? Я им всем выдал, вспомнив стихи:

Смотрит герой на заснеженный лес,
Смотрит и думает: Вот же залез!
Если б я знал, что так будет печально,
Лучше бы, может, я раньше отчалил?

В море утоп бы, замерз бы на поле,
Иль в эмиграции... или в Херсоне?
Сразу бы помер — иль в рай, или в ад!
А так вот болтаться — чем виноват?

Вот же накаркал, мол, шанс чтоб сначала.
Словно один раз прожить было мало.
Вот и допрыгался, дери его мать...
Нет бы попроще чего пожелать!.

И очаровательный смех девушек был мне лучшей наградой! А Оля в своём репертуаре! Быстро записала всё — есть материал для нового «Боевого листка»!