Сидящая у ног-1. Крысиные бега. Часть 3

- Представьте все, что когда-либо слышали о вашем Аде, все пытки, все мучения, всю боль, и осознайте, что это ничто по сравнению с истинными способами выжимания силы из души. Рассказы вашего мира ошибаются только в одном: душа тоже может умереть, отдав себя всю без остатка. Если я буду действовать также, то останусь жалким бримом, пирующим на объедках настоящего могущества. Служа мне вы испытаете боль, унижения и мучения, а когда вы переступите через последнюю черту, за которую даже не помышляли зайти, поймете, что впереди еще очень много рубежей. Только так можно выковать самый дорогой товар Красных равнин - Верность. Он настолько редкий, что большинство не верит в его существование, однако я уже доказывал его ценность. Самые лучшие и преданные из вас сядут у моих ног.

Десятки пар недоверчивых и испуганных глаз уставились в их сторону, но никто не шелохнулся. Каждая что-то ждала и раздумывала над ужасной дилеммой. В толпе произошло шевеление и невысокая девушка, протолкавшись через первый ряд, переступила черту. Она удивленно заозиралась по сторонам быстрыми узкими глазами, молча прошла мимо и села на другой стороне полянки. Девушка дрожала всем телом, будто провела ночь на морозной улице. Ее почти ощутимый страх липким слизнем переполз на Алексу.

Еще пара девушек вышла на полянку, остальные остались с той стороны черты.

- Время истекло, - сообщил Аль'эн хол.

Алекса напрягла зрение и поняла, что светильники на стенах начали поочередно гаснуть, пропуская тьму с противоположной стороны туннеля. Стена мрака, ускоряясь понеслась в спины стоящей толпы.

-Назад, смотрите назад! - закричала девушка, показывая пальцем.

В этот момент страшный крик боли и отчаяния расколол тишину туннеля. В раздавшемся животном визге нельзя было узнать голос нескладной девчонки, ушедшей искать свою мать. Крик выстрелом стартового пистолета заставил девушек побежать вперед. Не делая никакого выбора, а лишь спасаясь от надвигающейся тьмы, они кубарем перелетали через черту и падали в объятия красной травы. Пытавшихся подняться сбивали с ног, бежавшие сзади.

К ужасу Алексы, не все смогли перейти отмеренный рубеж. Семь последних остались в туннеле изо всех сил стуча кулаками по воздуху, словно он стал непреодолимой стеной. Их испуганный крик с легкостью преодолевал прозрачную преграду.

- Почему они не могут пройти? Они же хотят служить тебе! - крикнула Алекса, в два прыжка подбежав к мужчине и схватив его за рукав черного пиджака. Бич боли отбросил назад, словно она схватилась за оголенные провода.

- Никогда не смей ко мне прикасаться, если я этого не приказал, - прошипел коброй Аль'эн хол, - они должны были сделать свой выбор раньше. Через преграду могло пройти только сорок душ.

Разрез туннеля поглотила тьма, крики оставшихся на той стороне перешли на совершенно новый уровень и неожиданно смолкли, словно кто-то выключил звук. Вот теперь до Алексы дошел весь ужас ситуации, она еще не поняла куда попала, но совершенно точно знала, что не хочет быть с той стороны туннеля. Ее разум снова начал ограждаться от происходящего мягкой ватой безразличия. А еще в волнах страха, текущих к Аль'эн холу, Алекса почувствовала островки ненависти.

- Я рад, что вы так единодушно решили продолжить испытание, - в голосе твари в человеческом теле, снова пропали эмоции, и одарив холодной улыбкой шокированных девушек, он продолжил. - Вон, к слову, и следующая черта.

По всему периметру круглой лужайки весенним ручьем разлилась черта, заключив их в кольцо синеватого сияния. Ненавистные часы появились в самом центре полянки, однако половина песка уже лежала в их нижней части. Бруна и еще насколько девушек побежали к черте, не дожидаясь разъяснений. На глазах Алексы они отрекошетили от невидимой стены и осели в траву. Аль'эн хол проигнорировал их действия и продолжил.

- Чтобы пересечь следующую черту вы должны оставить здесь защиту своих душ. Я могу ее снять сам, но тогда вы будете годиться только для подключения к накопителю. Добровольность - основное требование пути служения, - было неясно издевается ли он или правда верит, что угроза мучительной и окончательной смерти имеет хоть какое-то отношение к понятию "добровольность".

- Как убрать эту защиту? - пробуя кулаком на прочность невидимую стену, спросила Бруна.

- Сами решайте, - Аль'эн хол блеснул рубином и отвернулся к часам, светящийся песок которых снова ожил. - Рекомендую делать это побыстрее.

Девушки смотрели друг на друга в поисках намека на решение проблемы или хотя бы поддержки, каждая понимала: нет никакой гарантии, что все они пересекут черту - на той стороне равновероятно могут оказаться и двадцать и две. Чувства покрылись пылью, и Алекса безразлично уставилась на одинокий сапог, который, оказывается, так и не сняла. Она даже не чувствовала дискомфорта, когда шагала по туннелю.

- Есть идеи? - рыжая девушка, которую они нашли первой, села рядом расставив длиннющие стройные ноги и безуспешно попытавшись прикрыть полоску жестких волос внизу живота своей короткой ночнушкой.

- Никаких. Да и зачем они нужны? Выбор то небогат. - Алекса даже не посмотрела на нее и мотнула головой сторону плотной группы во главе с Бруной, усиленно что-то обсуждавших. - Вон совещаются генераторы идей, можешь у них спросить.

- Странно, я подумала, что ты хочешь жить, - небесно-синие глаза девушки пытались поймать взгляд Алексы, - Ты же первая перешла черту. Да и выбор, каким бы он ни был, все равно выбор, - девушка откинула голову и стала разглядывать кольца красного светила, - Знаешь, меня задушил собственный муж. Ревнивый ублюдок! Сейчас я могу думать только о том, что выживу и обязательно его дождусь. Уж если кто и должен попасть в ад, то именно он.

- Плохая мотивация лучше никакой, - Алекса с безразличием рассматривавшая панику, расцветшую пышным цветом по всей полянке, заставила себя встряхнуться - В конце концов, что может быть хуже ада?

- Согласна, - девушка положила бархатную ладонь на коленку Алексы, - если мы выйдем из этого идиотского лабиринта, то нам понадобятся друзья. Я Тина.

Не дожидаясь ответа, в один прыжок встав на ноги, она грациозно пошла в сторону компании, стоящей на коленях и, судя по всему, усердно молящейся. Интересная мысль в данной ситуации. Если Бог их уже отправил в это место, то слова раскаянья явно запоздали. Алекса даже залюбовалась перетекающей походкой, весь лоск которой безвозвратно портили неосознанные попытки прикрыть крепкие ягодицы, наполовину обнажающиеся при каждом шаге. Странное дело, ведь прямо сейчас они находятся у самого края до которого могут дойти смертные. Злой рок, черной птицей уже сидит на плече у каждой, но все равно внешний вид кажется таким важным. Мы все умерли, в конце концов. Стоп!

Неожиданная догадка пронзила Алексу булавкой энтомолога, нашедшего самый важный в своей карьере экспонат. Они же умерли - в этом больших сомнений не было. Сейчас тело каждой из них лежит в разных уголках всех возможных стран планеты. Тогда каким образом она сидит и смотрит на задницу Тины, наклонившейся к главе кающихся девиц? Мы же сами души. Знаний первого курса философского факультета явно не хватало, поэтому Алекса, почувствовав, что разгадка где-то рядом, стала разгонять свою фантазию до космических скоростей.

Как может выглядеть душа? Да как угодно, если подумать. Алекса поднесла к глазам раскрытую руку и стала внимательно ее изучать. Перед ней была грязная, но вполне материальная кисть: ногти покрыты все тем же маникюром, в котором она себе не отказывала, даже если из-за этого пару раз проходила мимо столовой, поглаживая урчащий, разыгравшийся от запахов живот. Кольцо с маленьким камушком, подаренное родителями на окончание школы, тоже было на месте. Даже пара царапин, нанесенных соседской кошкой, пересекала запястье. Все как обычно. А вот теперь зададим главный вопрос, до которого не додумался комитет отморозков: почему все как обычно? В самом деле, почему?

Встрепенувшись, Алекса начала внимательно рассматривать себя. Сырая блузка, категорически отказавшаяся сохнуть, юбка, дырявые колготки и ссадины, виднеющиеся в них (это уже спасибо машине) , единственный сапог со сломанным каблуком сиротливо ждал свою пару. Но интереснее было то, что Алекса не нашла открытых переломов, как в прочем, и закрытых, серьёзных синяков и других признаков аварии. Она даже немного вспотела, понимая, что идет в правильном направлении.

От размышления ее отвлекли жалобные причитания какой-то блондинки в черном пальто с меховым воротником, о чем-то просящей их нового Хозяина. Тот безучастно продолжал смотреть на часы. Судя по ним, время еще было.

Рассматривая остальных, Алекса тут и там натыкалась на пятна крови, но никаких ран заметить не смогла. Если они выглядят такими, какими их застала смерть, то, где разбитые тела и простреленные головы? Что-то опять зацепило ее. Раны, оторванные руки, нет, не то. Выглядят. Да, точно. Вот самое важное слово. Ее взгляд просто вцепился в голые ноги Тины, пытавшейся начать дружить с группой самопровозглашенных лидеров. Ночнушка. Чертова, мать ее всеми известными способами, ночнушка!

Пусть Тина, как и все, умерла, хорошо. Ее задушил муж, сойдет. Но кто задушил ее ночнушку? Почему она, а точнее все они, не одеты в одинаковые шмотки? В ад не завезли дресс-код? Алекса уставилась на свой сапог, снять который не было даже желания, а ведь и ходить в нем было глупо. Пусть она не подумала, что можно скинуть мокрую и непрактичную одежду, но неужели все сорок человек комфортно себя чествуют в рваных и пропитанных кровью шмотках? Она начала лихорадочно искать свой плащ в красных зарослях, но не нашла даже следа того, что он тут валялся. В голове всплыло удивление Хозяина, когда она скинула вымокшую красную тряпку и простейший ответ прибил ее к поверхности лужайки.

- Одежда! Защита - это ваша одежда! - вскричала она, борясь с непослушной молнией на сапоге.

- Молодец. Ты очень умная и очень глупая одновременно, мне будет интересно наблюдать за тобой, - прозвучала в голове фраза-мысль Аль'эн хола, пока сам он пялился на утекающее в часах время, - Как ты думаешь, сколько душ сможет пересечь эту черту и успеешь ли ты оказаться в их списке?

Алекса подняла глаза и увидела, как негритянка, вошедшая в совет лидеров, быстро пошла в сторону ближайшего края полянки. На втором шагу она дернула завязки, и набедренная повязка осталась лежать на красной траве. Взмах руки вспугнул стаю блестящих браслетов, серпантином прошлогодней хлопушки покрывших поляну. Последним полетел обруч с выбритой головы. Все неотрывно смотрели как двигаются под кожей жгуты витых мышц и слегка подпрыгивают крупные груди с черными сосками. Красное светило нежно гладило темную кожу, высвечивая капельки пота, покрывших тело яркими рубинами. Алекса, забыв выдохнуть, с надеждой наблюдала за хищными перекатами упругого тела: тонкая высокая шея удерживала идеальной формы голову в полной неподвижности, расправленные плечи двигались в такт рукам, а мышцы твердых ягодиц напрягались на каждом шаге, создавая иллюзию размеренной работы паровой машины. Невозможно было представить, что такой гордой походкой кто-то может идти в рабство, даже блеклого отражения которого, не знала история. Это бесконечное движение, полное настоящего фатализма и животной силы прервалось совершенно неожиданно: негритянка дошла до черты и пропала. Не было никаких фейерверков, вспышек порталов и загробных звуков. Вот она идет, а вот ее нет.

Поляна взорвалась криками. Все начали срывать одежду на бегу к заветной границе. Алекса четко различила в толпе прыснувших в стороны девушек Тину, которая, кто бы мог подумать, скидывала ночнушку, так скромно прикрывавшую последнее время ее сокровенное тело. Отличная подруга.

Победив непослушный сапог, она даже не пыталась снять останки колготок, а просто сорвала их. Как часто она представляла, что это делает какой-нибудь симпатичный парень? Быть может, эти мысли и привели ее в Красные равнины? Блузка и лифчик полетели в разные стороны, а Алекса ткнулась лицом в траву, запутавшись в юбке. Встала и, проклиная всех богов оптом, побежала в сторону черты, пытаясь снять трусики и не растянуться по дороге.

Она бежала так быстро, что красная трава слилась в равномерный, почти плоский ковер со слегка различимой фактурой без узоров. Синий ручей границы рос с каждым шагом. Алекса ждала его медленное неумолимое приближение, как старуха на берегу высматривает утлую лодченку ушедшего на промысел супруга. Ближе, совсем близко, прыжок. Со всей силы она влетела в бетонную стену воздуха и осела вниз. В голове забил непрерывный набат боли и паники. Нет... Нет, нет, нет. Она не успела. Другие оказались быстрей. Это не честно!! Не честно! Алекса разрыдалась, оросив красную траву живительной влагой искренних слез. Злость и обида, требуя выхода, что есть силы ударили ее кулаком в невидимую преграду. Удар. Боль. Слезы. Она поймала ритм максимально возможного способа доставить себе страдание. Тупая девка! Кто мешал молча раздеться и уйти отсюда? Удар. Боль. Слезы. Они получили пропуск с этой идиотской поляны, но кто из них помог тебе? Удар. Боль. Слезы.

Сзади раздался треск и злобные часы ухнули в открывшуюся прямо под ними яму. Время истекло. Аль'эн хол куда-то пропал и Алекса очень надеялась, что он отправился в след за ними. По периметру поляны еще несколько голых тел стучало и выло, надеясь переступить черту. Края ямы начали осыпаться, отправив во все стороны черное пятно провала. Оно двигалось с величавой равномерностью грозовой тучи, которая, стоя неподвижно, не дает никакого шанса убежать. Алекса вытянула вперед раскрытую руку в наивной попытке остановить приближающуюся пропасть. Кровавый зайчик бритвой в руке пьяного парикмахера резанул по глазам. Кольцо. Дура. Одним движением сорвав кольцо с пальца, она почувствовала пустоту за своей спиной и упала в ее объятия.

***

Яркий дрожащий свет люминесцентных ламп и легкая тошнота на мгновение вывели Бруну из равновесия. Мир изменился, моргнул и застыл. Мгновение назад был отчаянный прыжок через синий предел и вот она стоит босыми ногами на грязном, но совершенно обычном бетонном полу. Больше всего помещение напоминало пустой заброшенный бункер времен холодной войны, освещаемый в центре, словно сцена провинциального театра, яркими светильниками. Серые стены, покрытые паутинками времени, ограждали огромный зал, выбрасывающий в стороны лучи-коридоры. Тут и там с высокого потолка твердыми каплями проливались порции песка. Зал был абсолютно пуст, будто художник сделал его набросок и запил, забыв отрисовать мебель, карты и другие свидетельства существования людей.

Бруна машинально хлопнула себя по правой ягодице и с разочарованием опустила руку. Стилет. Старый добрый стилет, столько раз спасавший жизнь, теперь покоился под кровавым светилом. Несмотря на спешку сдирания с себя одежды, Бруна выделила время, для того чтобы, опустившись на колени, нежно, словно ребенка, уложить стального друга в колыбель красной травы и заботливо укрыть от посторонних глаз.

Девушки жались друг к другу словно новорождённые котята, превратившись в некое существо, состоящее из разноцветных тел и смотрящее испуганными глазами на стоявшего неподалеку Хозяина. Стоять голой было непривычно, а мелкие камушки на полу врезались в ступни. Как же все зависят от одежды: второй кожей она незаметно облегает беззащитное тело, но стоит без нее остаться как легкий сквозняк начинает ласкать оголенные нервы.

- Такое желание служить делает Вам честь, - Аль'эн хола театрально развел руки в стороны, - Хотя спешка была излишней - черту могли пересечь все.

Бруна никак не могла привыкнуть к постоянным изменениям, которые с ним происходили. Сначала Хозяин был черной фигурой, практически статуей, не способной не только выражать эмоции, но и двигаться. На красной поляне он уже высокий беловолосый красавчик, пусть неподвижный и раскинувший во все стороны паутину страха, но более близкий к понятию "человек". Сейчас, если оставить в стороне красные радужки глаз и ситуацию в которой Бруна оказалась, Аль'эн хола вполне можно было назвать нормальным. Такое ощущение, что с каждой минутой он учился быть человеком и представал перед ними все более и более близким по форме. Тем отчетливее чувствовалась его чуждость по содержанию.

- Так почему ты не сказал об этом раньше? - с подобием вызова взглянула на Аль'эн хола Бруна. На самом деле ответ был не важен, девушка пыталась сохранить авторитет в глазах оставшихся. Ведь это было то немногое, чем она еще могла располагать.

- А почему об этом не спросили? - ответить было нечего.

На своей спине Бруна почувствовала горячее судорожное дыхание и обернувшись, уткнулась в глаза Алексы. Если бы не та, то все бы остались на поляне. Однако, чувство благодарности умерло в душе одновременно со своим рождением, поэтому Бруна молча кивнула.

- Оставив позади все, что связывало с предыдущей жизнью, вы сами должны найти свои оковы, - Аль'эн хол, как подачку нищему, бросил ближайшей девушке цепочку красноватого металла с крупными звеньями изысканного плетения. - Вас осталось тридцать четыре. Первые двадцать смогут надеть Цепь и попадут к вратам Доминиона. Остальные останутся в этом плане до самого его скорого конца, - легкие, слегка угадывающиеся фальшивые нотки в его голосе отчетливо выдавали актера, исполняющего первую в своей жизни роль. Роль человека.

Хозяин многозначительно замолчал, а кудрявая блондинка с небесными глазами, повращав цепочку в миниатюрных ручках, не знавших тяжести работы, дала ее рассмотреть соседке. Девушки бережно и со страхом передавали кусок красноватого железа, словно в любой момент тот мог ожить и вцепиться в горло. Бруна попыталась одной из первых рассмотреть оковы. Ничего впечатляющего она не нашла: ни надписей, ни перевёрнутых крестов, ни пятиконечных звезд. На ощупь метал был прохладным и шершавым, а его вес не больше, чем у простого яблока. Рыжая девка, которую они нашли с Алексой, практически вырвала цепочку из рук. Как ее звали? Тина или Дина. Вроде, Тина.