Искушение-6. Часть 2

- Издание старое. В семидесятые годы голыми в книгах рисовали только негров. Негры тебе нравятся?

- В каком смысле?

- В сексуальном, не в расистском же!

- Нет...

- И мне... Я потрогаю? Ты кремом пользовался?

- Немного...

- Баловник, какой! Давай, я тебе намажу. Можно?

- Да...

- Так, вот, слушай: молодой ученик великого скульптора Бенвенуто Челлини Асканио был влюблен в девушку, красавицу Коломбо... Так глажу, приятно?

- Приятно... Но, я боюсь кончить на вас...

- Не бойся... Целься прямо в грудь. Или ты мечтал кончить на лицо? Мечтал?

- Да...

- Тогда я присяду... Вот так, прямо напротив...

- И даже глаза не закроете? . .

- Зачем? Я хочу видеть, как ты кончишь... Роман Александра Дюма прочитаешь сам, пересказывать не стану. А называть я тебя буду: Ласканио. Так тебе нравится, мой обнаженный Ласканио?!

- Нравится... А вас? Как мне называть вас?

- Роксана... Зови её Рокси.

- Рокси?! Её?

- Посмотри, она тебе нравится?

- Да...

- И мне нравится. У Ласканио греческий профиль.

- Греческий - это какой?

- Благородный. Есть греческий нос, а есть, вот такой, как у тебя красавчик, тоже греческий.

- Когда он не стоит, он маленький, Рокси!

Я просто взбесилась! Лёша взял и сам всё ей рассказал!

- Ласканио не маленький, - проговорила Софи. - Он затаён. Прячется до следующего раза, чтобы удивить и покорить Рокси. Не отвлекайся...

- Я не отвлекаюсь, покажи мне ещё Рокси. Можно я потрогаю твою грудь?

- Смотри, она влажная. Мни грудь!!! Ткни в сиси членом. Хочешь, я сожму ими тебя, Ласканио...

- Я сейчас кончу! . .

- Давай, мой мальчик! Раздвинь шире ноги, выложи яички мне на ладонь. Брызгай не отворачивайся... Ещё, ещё!!!

Я слышала: Лёша, то ли рычал, то ли стонал, то ли стонорыкал. Моё воображение нарисовало, как струя спермы, бьет фонтаном промеж грудей Софи, падает на ее лицо, шею. Отпуская грудь, она ласкает, с зажимом, его мошонку и снова струя спермы бьет прямо в Софи. Лёша её навеки!

И почему у меня так, как у Софи не получилось? Она его завоевала, покорила! Почти полминуты из телефона были слышны надрывные хрипы наслаждения! Лёша изливался и изливался.

Зашумела вода, и мне стало плохо слышно. По каким-то обрывкам фраз, - в основном говорила Софи, - я поняла, что она умывает Ласканио, смазывает одним из своих кремов. Лишь последнюю фразу, я услышала отчетливо.

Специально для меня, Софи закрыла воду и проговорила:

- Теперь иди, мой мальчик. Рокси нужно помыться снова. Я скоро. И мы все вместе будем пить чай...

Я отключила телефон, сунула под попу - инстинктивно, и закрыла глаза. Вроде как задремала, пока они налаживали отношения.

Лёша вошел в зал. Я лежу. Глаза закрыты. По наитию, поняла: он прошел до окна, вернулся. Будить Лёша меня не решается. Что ж, придется просыпаться самой. Открыла глаза.

- Лёша!!! - я их широко открыла.

Ласканио большой разгуливал по залу голый! И совершенно не стеснялся Ласканио маленького. Сверху донизу, Лёша светился счастьем.

- Ты не спишь?!

- Да, уснешь тут! Трусы хоть одень!

- Рокси сказала, чтоб я походил обнаженным, привык к женским взглядам.

- Рокси?! - сделала я лицо непонимания.

- Тётя Соня. Но, она не разрешает мне её так называть.

- Вы подружились?

- Да... Тёть Тань, я понял, почему вы её полюбили. Она такая, такая! . .

Мы снова с Лёшей на "вы". Какой день бьюсь, бьюсь, а всё - тётя! А Софи, полчаса провела с Лёшей в ванной и уже Рокси... А он гуляет предо мной, словно родился Аполлоном. Солнцу стесняться нечего!

- Ты!!! Ты, ты... И ещё раз, ты, Лёша! Не вы, а ты - влюбилась! - сорвалась я, и подумала: "Действительно, влюбилась".

- Простите...

- Прости! . .

- О чём это вы? - зашла Софи, в банном халате, чалмой полотенце, пожала Лёше член. - Красавчик! Писить хочешь?

- Хочу...

- Тань, где у тебя чистые мужские носовые платки? Нужен большой, хлопчатобумажный.

- У меня их нет! - съязвила я, глядя на Софи с ревностью. - Как и большого носа, чтобы ими подтирать!

- Рокси, у меня есть! - всполошился Лёша.

Он меня добил! Я отвернулась к стене, мысленно прокрутила: "И никому не доверяйте своих платочков носовых...". Вот привязалось! Трагедия, акт последний, печальный...

Глава двадцать третье.

Носовой платок, Лёша достал из спортивной сумки, с которой приехал и водрузил на стол в зале, словно там ему и место. Я лежала, отвернувшись, разглядывала стену, но, каким-то кожным зрением, всё видела. Внутрь меня обострилась донельзя, и мне не составило труда вообразить, как он, совершенно обнаженный, - с маленьким Ласканио, торчком! передал платок Софи.

Я постаралась, чтобы моя грудь, от вдоха-выдоха, не сильно приподнялась, но, обтягивающее, вязаное платье, меня тоже предало. И чего расстроилась?! Поворачиваться не стану! Пусть делают, что хотят!

Софья Павловна попросила его принести из кухни пол-литровую банку. На стёке над раковиной, стояла парочка мытых, под молоко, и Лёша доставил одну мгновенно, даже не спросив: зачем? Потом, она заслала его за полиэтиленовым пакетом, и снова он не задавал вопросов!

Лёша был точно ручной! Я лежала на нераздвинутом диване, в полном неудобстве, спиной к ним. Я вам скажу, что при распухшем, уложенном на подушку голеностопе, это было не просто! Но, в знак протеста, показывая, что тетя Таня ещё здесь, - жива и не лишена чувств, я сильнее натянула на попу платье, одернув его по здоровой ноге ниже насколько это было возможно при подоле мини.

Софи прошла до чудо ларчика, размером в часть прихожей, и, мягкой поступью, вернулась. Каждый её шаг иголкой вонзался в моё сердце. Я так раздвоилась! Стала видеть "третьим глазом" , прикрытым узором "Тюль" крупной вязки.

Даже и не полагала, что он там! В книгах по йоге - скучая, иногда читала, говориться об открытии аджна чакры в другом месте. Ну да ладно, где открылось, там - открылось! Энергия просто взбурлила во мне - "непреодолимый экстаз в области головного мозга".

Перевожу - крыша съехала! Многие, кто подобное испытал, утверждают: она это, - любовь! Если съехала полностью. А если чуть, чуть, то - влюбленность. Я задумалась, Софи, Лёша, к кому у меня полное наваждение, а к кому нет? Что экстаз, напрочь, снес мне чердачок, я уже не сомневалась.

- Давай, Ласканио, надуй нам в банку золотого дождичка, не стесняйся, - произнесла Софи. Чтобы это услышать, мне не потребовалось дополнительного уха.

- Прям здесь! - ответил Лёша.

Ничего отрицательного в голосе! Он предвкушал, как Софи, янтарем своих глаз, станет смаковать "писающего мальчика".

Нет, это я тоже должна видеть! И не третьим глазом, - где бы он у меня не открылся, а двумя, расположенными по обе стороны моего носа, сморщенного от услышанного. Я повернулась. Софи держала банку под стручком Лёши, ой простите - под Ласканио, стараясь не прикасаться. Иначе он станет расти и дождик не прольется.

Я прыснула смехом. Не удержалась. Наверное, материнский инстинкт во мне ещё непробудно дрых.

- Тань, перестань! Ты хочешь завтра бегать? - не отвлекаясь от процесса, ответила Софи на мой, не к месту, смешок. Но, вы бы сами посмотрели! . .

- Хочу... - ответила я

- Красавчик! - под стук золотой струи о дно банки, мягко похвалила она, то ли Лёшу, то ли непосредственного исполнителя журчания. - Ещё капельку? Ну, давай встряхни... Вот, так... Прекрасно!

Это было так мило. Словно перед ней был маленький мальчик, неожиданно захотевший пи-пи в общественном месте! И он - парень под метр восемьдесят, доверительно брызгал в стеклянную банку, как в далеком детстве, стоя голеньким перед мамой. У Софи было три сына и опыт в таких делах большой.

Так вот, я говорила про материнский инстинкт, спящий во мне? Да, говорила.

Думая о себе, неожиданно, я поняла, Софья Павловна относилась к близким ей мужчинам, как к маленьким детям, своим детям! Она ласкала их материнской любовью, только расширив, совместив с любовью женщины, и мужчины отвечали ей взаимностью, даже не осознавая этого. Природа не дала, - не обделила, а просто не дала, Софи возможности любить мужчину, но она не лишила её инстинкта материнства, наоборот, усилила.

В каждом мужчине живет мальчик, живет воспоминанием о тепле материнских рук, голоса, защищенности - детством, но, в то же время, Софи не только добросердечная мать, она позволяет им, многое позволяет.

Осмысливая глобальное открытие, - белое пятно в физиологии, новейший взгляд на Софи, я, медленно, поменяла позу "отвернулась" , на позу "повернулась".

Осторожно, приподняв мою опухшую ногу, она расстелила полиэтиленовый пакет, опустила носовой платок в банку, смочила и обратилась к Лёше:

- Подержи...

Он взял мою больную ногу, так пугливо, словно принял на руки своего первенца. Я сразу простила ему всё, что надумала о нём последние три часа.

Софи слегка отжала платок и наложила. Нога горела, и влажная прохлада была приятна.

- Мальчиковая моча, то ли на сперме настояна, то ли еще на чём, но наша, со щелок, так не помогает, - поясняла она, между делом. - Ой, сколько я раз голеностоп вывихивала! Высокие каблуки, моя слабость. Если б не это народное средство, давно бы охромела или носила тапочки. Для них калечимся, ими и лечимся!

- Думаешь, пройдет?

- Завтра, Тань, забудешь и про боль, и про опухоль - подтвердила она, обматывая полиэтилен поверх носового платка. - Теперь тепленьким, чтобы прогрело хорошо...

- Софи! - раскрыла я глаза до придела, наблюдая, как она жертвует своим, - подозреваю, очень дорогим аксессуаром. - Это же пуховой палантин! Сдурела?!

- Нет, я тебя сейчас в рогожку заверну! Лежи, молчи!

Умело создав на ноге аккуратного "кукленка" , она снова обратилась к Лёше:

- Теперь, бери нашу Таню на ручки и неси в спальню.

- Он не одет... - брякнула я.

- Не одет?! Я и не заметила... Ну-ка, приподнимись...

- Зачем? - скосила я на неё глазки.

- Спать в платье будешь?

- Ну не при Лёше же?!

Софи осмотрела Ласканио. Не Лёшу, - именно его! Сын Веры молчал, затаился, но Ласканио был красноречив, приподнимался рывками.

- Он хочет тебя видеть, Тань, - улыбнулась она, довольная непроизвольной реакцией юного тела. - Давай, не ломайся. Доставь мальчику удовольствие.

- Пойду, трико надену... - смутился Лёша, видимо, моё раздумье затянулось.

- Стоять!!! - скомандовала Софи. Она умела менять интонации. - Если хочешь подрочить? Тебе не надо прятаться в туалете.

- Софи! . . - заступалась я, понимая, что она это специально, - Не уходи, Лёш, не оставляй меня одну с Рокси! Она права, я не против. Мне нравится, когда ты сам себя ласкаешь... Помоги платье снять.

Я приняла игру Софи и, тут же, разочаровалась.

- И вовсе, я не хотел в туалет, тёть Таня! . . - стыдливо ответил Лёша.

- Ну вот, опять тетя! Несите меня в спальню! Спать хочу!

- Лёша! . .

Софи посмотрела на него материнским взглядом.

- Я не хотел никого обидеть, Рокси...

- Таня ждет, Алексей! . .

Лёша приподнял меня, я выскользнула из платья, поступательно чувствуя обнаженным телом мужчину.

Мне стыдно перед Софи, но, несмотря на больную ногу, мне остро, до дурмана мускатных запахов, захотелось Лёшу.

- Поцелуй меня, Лёш... - шепнула я, словно не я, когда платье прошло через мою голову, тем растянулось.

Снимать-то, его нужно вниз, а не вверх! Надо же, раньше, обнимаясь с мужем, гражданским, дальнобойщиком, я думала о таких пустяках. Думала, но не с шестнадцатилетним юношей, сыном Веры. Просто мне, до одури, хотелось в его объятья и всё! . .

Лёша подхватил меня, его губы приблизились к моим, соприкоснулись. Я поплыла. Если бы не Софи, раскинула бы ноги, одна больная - ерунда! Поглотила Ласканио, пожрала бы своим истомившимся "огоньком" , выдоила до последней капельки, вагинальной вибрацией...

Прижимаясь к нему грудью, возбужденными сосками, я увидела взгляд Софи. Нет, он не горел ненавистью, не тлел ревностью, не рябил искрами истерики, он был застывший, как лед в холодильнике.

- Неси меня в спальню... - опомнилась я.

Снова моё сердце защемило. Да, что же это такое?!

Лёша пронёс меня мимо Софьи Павловны, я схватила её за руку, точнее скользнула по ней ладонью. Влажные глаза позвали, попросили прощения...

На руках Лёши, я откинула на кровати одеяло, он положил меня.

- Накрой и иди, Лёш... - проговорила я, отворачиваясь.

- Тань...

Он назвал меня Таней! Но ничего это не изменило...

- Иди, Лёша! Это минутная слабость. Она прошла... Иди.

Он грубо набросил на меня одеяло.

- Софи позови... - несмотря на него, буркнула я.

Лёша ушел. Я спрятала накопившуюся слезу в подушку. Наверное, он подумал: какая я динамистка! Нет, я не такая! А может и... Софи долго не было...

Я лежала минут десять. Наконец, она пришла, в шелковой пижаме - светло-розовые брючки, майка цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна. Обошла кровать, легла рядом, поверх одеяла.

- Лёшке подрочила - пояснила она свое долгое отсутствие. - Возбудился мальчик, - помогла. Не ревнуешь?

- Софи... - шепнула я, приблизив лицо к янтарю её глаз.

- Да...

- Кажется, я его люблю...

Возникла долгая мучительная пауза.

- Не молчи, Софи! . .

- Я не мочу... Не знаю, что ответить.

- Софи, я была влюблена в его мать...

- Я догадалась.

- Ты меня призираешь, Софи?

- Что ты, Тань?!

- А я бы - призирала...

- Давай спать...

- Давай.

Уснула я быстро. Продолжительный день настолько меня утомил, что, как только мы замолчали, я провалилась в дрему, быстро сменившуюся крепким, почти мертвым сном. Мне снились, то Лёша, то Софи, то оба... Проснулась, когда они целовались. В смятении открыла глаза...

Софи лежала ко мне спиной, спала, тихонько посапывала. Её светло-розовые брючки были припущены, - верхняя часть бархатной попы предоставлена моему взору. Если бы на Софи не было пижамы, я бы так не завилась. Я догадалась, что она, то ли во сне, то ли перед сном, мастурбировала, так и уснула.

Обняла. Сонная Софи пропустила мою ладонь к своей промежности, я нашла её большой клитор...

Она стонала в полусне. Я прижалась к ней и шепнула:

- Я люблю тебя... Рокси...

Софи замерла, сильно сжав мою ладонь вульвой, бедрами, содрогнулась...

И прошептала:

- И я тебя...

- Ты проснулась?

- Ещё не знаю, Тань.

- Я в туалет... и в ванную...

Софи обернулась, отпуская мою руку из влажного плена.

- Стой! У тебя же нога?!

- Уже забыла! Правда, не болит!

- Иди ко мне...

Софи прижала меня к груди, я не сопротивлялась...

Глава двадцать четвертая.

Софи захватила губами мой сосок, игралась - покусывала, посасывала, согревая меня в своих объятьях.

Что в такие моменты в голове женщины? Да, наверное, разное! Лично, я думала: какой большой у Софи клитор! Он меня очаровал ещё тогда, в машине, когда она раскрыла его вместе с оргазмом, пропуская меж своих длинных пальцев с маникюром блесками зимнего утра на наращенных ногтях. Клитор её, словно маленький пестик покрытого росой, розового цветка, - малюсенький, но когда я его потеребила, прокравшись к промежности спящей Софи, он затвердел настоящей мужской эрекцией.

Ласкать не свою, но вульву, - не член, отлично знать, что её владелица при этом чувствует - это неописуемо! . . Стоило мне только дотронуться, подушечкой пальца, до остренького кончика клитора, как Софи сжала бедра, жадно захватывая мою ладонь в объятия жаркой плоти, обильно орошая ее влагой.

Нет, всё! Я взбалмошная, озабоченная дура! Лежу, ласкаюсь в женских губах возбужденной грудью и думаю... Господи, о чём я думаю?! А впрочем, испытываю неописуемое блаженство.

Чего я ждала от Лёши? Неимоверного наслаждения? Не девочка уже, в мечтах летать. Картина, как наяву. Раскину перед ним ноги, и он неумело в меня войдет. Сколько раз уже такое было! Когда затаившись от страха, я ожидала этого момента, в то же время, всем телом желала его!

Про мужа и вспоминать не хочется! Сразу веет перегаром - либидо мое опадает снежинками, мягкими и холодными. Гражданский? Тот, поныв, как же в мире всё плохо устроено, вяло заползал, предварительно, умоляюще прося, чтобы я его подержала в руке, подняла, приободрила.

Губами? Да что вы! Тогда я ещё не знала такого способа быстренько отделаться от мужчины.

Дальнобойщик заезжал в меня, как в собственный гараж и быстренько разгружался. Я кричала от боли резкого вхождения, а он полагал, что у меня оргазм и тут же приплывал, обжигая мое лоно, словно скипидаром.

Отдышавшись, порассуждав о том, какой добротный мне достался самец, он предлагал войти в меня ещё раз, - с заднего хода. От одной мысли: встать на колени, ягодицами к нему, и ждать когда он меня пронзит, меня бросало в дрожь, заставляя без лишних вопросов соглашаться на оральную альтернативу.

С ним я и научилась, делать минет, изображать, что мне это нравится. Мой рот, несмотря на малую вместимость, - в детстве, я ложку с манной кашей не могла запихать, - всё же оказался менее болезнен к его заездам в мою вульву, не говоря уж о девственном заде. Он хватал меня за волосы, прижимал к себе мою голову, я задыхалась, давясь, выталкивала из горла член. Он кончал, я прятала от спермы лицо, бежала в ванную быстрее избавиться от такого подарка.

Почему, я решила, что с Лёшей будет как-то по-иному? Не знаете? Вот и я - не знаю. Конечно, сразу он не станет совать своё возросшее ко мне желание, во всё мои отверстия. Но, мужчины те еще экспериментаторы и Лёша не исключение. Долго довольствоваться одним созерцанием моего обнаженного тела и ручной работой, он не станет. Уже вчера накинул на меня одеяло, со злом принимая отказ, причем ни разу ещё не получив моего согласия.

Собственник, как и все мужчины, с разницей, что молод, я бы сказала - юн, и от того охоч до этого дела.

Охоч хоть день напролет. А мне это надо? Я уже привыкла доставлять удовольствие сама себе, когда хочу я, а не хотели три моих неудачных эксперимента. Лёша четвертый или пятый, шестой. Ладно - это я уже погорячилась. Важно другое: будет ли он тем, что нужно мне? Не окажусь ли я, в очередной раз, теплой, обильно смазанной кремом для интимных мест колбой для слива избытка мужской спермы?

Вот, Софи вчера, не столкнула меня с кровати, когда я брякнула про свое "кажется". "Кажется, я его люблю!" Тоже мне, - выдала! Кажется, да соком вульва не мажется! Как тёть Тамара, несколько раз, сжимая и разжимая подушечки пальцев, большого и указательного, говорила: "Если писька не жим-жим, - это не любовь".

У тёть Тамары всё просто. А если сжимается? Но, как до постели дойдет - всё! Словно замерзла.

Такие мысли часто меня посещают, естественно, ни ко времени, тем самым не способствуя моему либидо, над которым в данный момент усердно работали пальчики Софи. И сквозь думы я услышала:

- Тебе не хочется?

- Что ты! . . - поспешила заверить её в обратном. С утра, я была добрее, выспалась. - Просто, не привыкла прямо со сна. Сама, конечно, мастурбировала, но не... Мне нужно в туалет, в ванную. Не мучайся, Софи, переклинило. Сухо, да?

- Немного... Сейчас смочу...

Софи заскользила щекой по моему животу, я схватила её голову, обеими руками старясь поднять, вернуть к груди. У меня не было страха проникновения, - впервые не было, когда я отдавалась. Отдавалась женщине! Мысли как-то сами пошли в другом направлении. Остро обостряя рецепторы носа, но кроме духов от "Диор" ничего не витало над нами.

Взыграла моя чистоплотность. От Нельки, я слышала, что многие мужики не против, если со сна мы чуть попахиваем. И дальнобойщик, обычно, сердился, когда проснувшись, я отнекивалась легкими чмоками от его масштабно-повсеместного лопанья, и, собирая попу в кулачек, убегала в ванную зубы чистить и все остальное придать воде. Возвращалась быстро, но, всё равно, он ворчал и шёл на кухню курить. А я радовалась - не пришлось раскуривать его не мытый бамбук. По утрам он любил меня променетить.

Но Софи женщина, и что она предпочитает, я не знала. Вообще, не знала, как это у женщин! Предполагала, да! Но предполагать - одно, знать - другое, а быть участницей - третье! Потянулась ли она к заспанному "огоньку" отдать мне подаренный ей оргазм? Или вновь насладиться? Ощутить мой естественный аромат, попробовать меня на вкус...

Оказывается, и с женщиной не всё так просто! А может, дело во мне?! Кажется, через другую женщину, я начала понимать мужчин.

Подчиняясь моим настойчивым рукам, Софи подняла лицо, янтарные глаза говорили мне: "я хочу этого!". Обижать её не хотелось. Да я и не представляла, как выскользну из объятий Софи в ванную, с больной ногой, укутанной палантином.

- Поцелуй мне грудь, - ответила ей шепотом, смачивая на губах пальцы, - там, я сама. Сегодня, сама - ладно?

Софи отстранилась, пропуская мою руку к "огоньку" , и забирая в губы сосок груди, под которым билось моё сердце.

Как мало нам, женщинам, надо! Молчаливое понимание и я, в благодарность, повлажнела. Мои пальчики привычно начали ласкать бугорок. Я мастурбировала! Мастурбировала, чувствуя на своей груди жадные губы Софи, - её влажный язычок. Иногда она отрывалась, взбадривая мой сосок втягивая в себя, поднимала голову и наши взгляды встречались.

Она искала в моих глазах преддверие оргазма. Я же усилено ласкала себя, моё тело расслабилось, легким перышком полетело к наслаждению. Так приятно оказывается самоудовлетворяться под жадным, влюбленным в тебя взором, дыханием рядом.

- Софи, поцелуй меня, - прошептала я, высохшими губами.

- Сейчас...

Приподняв попу и, до колен, стянув брючки пижамы, она прислонила свой возбужденный клитор к моей здоровой ноге, потерлась, одновременно, делясь со мной своими губами.

Я напряглась. Не ждала, не гадала, но понравилось чувствовать на бедре промежность Софи. Мне не требовалось дополнительного увлажнения, пальчики скользили, словно купались во взбитом желанием масле. Мне стало не хватать воздуха, я разомкнула сладость наших уст, разорвала, чтобы не задохнуться, закинула голову, повернула и увидела...

Дверь в спальню была открыта, в коридоре, застыв рукой на выключателе в туалет, стоял Лёша, голый, с полувялой утренней эрекцией. Я лишь вскрикнула, выпуская на волю "птицу маленького бабьего счастья". Остановить бурный, сотрясающий моё тело оргазм, у меня не было ни сил, ни желания. Я лишь смотрела на него, полузакрытыми глазами, через туман наслаждения, и трепала еще сильнее...

- Лёшка, уй...!!! - вырвалось у меня только когда схлынуло, но, тут же, неожиданно пришла вторая волна. Я зашлепала губами, ловя ими ускользающий от меня воздух...

Лёша включил свет, открыл двери туалета, проскользнул, закрыл. Я отняла ладонь от совершенно мокрой вульвы, повернулась к Софи. Мне хотелось сказать, крикнуть: "Лёша нас видел!" , - но улыбнулась, выходя из двух оргазмов подряд. Испортить волшебное ощущение нирваны себе и влюбленной в меня подруге, не хотелось.

Вспомнив фотосалон, Софи на кровати под балдахином, я произнесла:

- Упс...

Она уткнулась мне в грудь, спросила:

- Тебе хорошо?

- Да...

- Полежим, немного?

- А Лёша? - спросила я.

- Он теперь из туалета не выйдет. Загнала.

- Я загнала?! Скажи мне кто, ещё неделю назад, что по моей квартире будет разгуливать голый юноша со стоячим членом, а я при нём буду мастурбировать, в твоих объятьях! Ласкать себя тихонечко в ванной, - да... Но не так же!

Софи откинулась на подушки, сняла полуспущенные брючки.

- Прятаться всю жизнь? Тань, подумай - всю жизнь!

- Раньше я считала - все так делают.

- Все?! Нет, Тань, далеко не все...

- Нет, конечно, я предполагала! Ну, там нудисты, особо не скрываются...

- Люда, например, не скрывается.

- У Люды муж - золото! . .

- Они любят друг друга, вот и всё...

Вздохнула. Людка, - это Людка, а я - это я и дальнобойщик! Впрочем, Софи права - зашоренная! Смотрю только туда, куда шоры позволяют, и скачу, скачу...

- Что-то долго там Лёша, - проговорила она. - Пойду, вытащу.

- Так! . . В одной майке?

- Именно...

Софи перебралась через меня, спустила ноги на пол, встала и пошла по коридору. Её ягодицы, чуть прикрытые шелком с цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна, красиво перетирались от кошачьей походки.

Она постучала в дверь туалета.

- Алексей, выходи. Мы знаем, что ты там делаешь...

С круглыми глазами, я села на кровати. Нога не болела.

- Ты, чего?! - тихо прошептала, покрутила пальцем у виска.

Вот я обнаглела! Софии Павловне и...

Софи улыбнулась, приняла мой жест радостно, но, глазами, велела замолчать. Неожиданно, я сломала барьер, что мне мешал. Поняла это, когда вертела пальцем, показывая Софи.

- Лёша, ты, наверное, знаешь, - проговорила она, что женщины тоже могут любить друг друга. Знаешь?

- Да... - раздалось за дверьми.

- Ну, и выходи. Мы же договорилась, меж нами нет тайн.

И когда только, она успела составить с ним обоюдный контракт! Этого я не знаю, но Лёша вышел.

- Иди к Тане...

Софи подтолкнула его ко мне...

- Зачем?! - крикнула я.

- Мальчик хочет и, сегодня, твоя очередь...

- Очередь чего?

Софи, как девочка, подпрыгивая позади него, приложила к губам ладошки, рупором, и прошептала:

- Подрочи ему...

- Не хочу!!! - выказала язык...

Лёша дернулся, но Софи обняла его со спины, захвалила рукой член.

- Не хочет она! Ну и пусть не хочет! Подумаешь принцесса. Иди ко мне, красавчик...

Я закусила губу, поздно было что-либо менять, буквально пара фрикций и Лёша излился. Софи ловко подобрала сперму на ладонь, обтерла об свою попу.

Стояла она от него немного в сторону, широко расставив, приподнятые, словно на каблуках, напряженные в икрах ноги. Её промежность делала так, как показывала тётя Тамара - пульсировала. Я ничего не понимала, но, кажется, смирилась с присутствием Лёши при своем утреннем интиме. Или с присутствием Софи? Их двоих присутствием!

Снова выказала язык. Встала. Нога не болела.

- Разматывать меня, кто ни будь собирается?! - улыбнулась я. - Софи, ты ненормальная. Лёшка, и ты! Я тоже - сумасшедшая...