Ступени возмужания. Ступень 19

Я сбегал в деревянный домик с вырезанным на дверях сердечком. Борясь с возникшей проблемой, пришлось немного постоять. От тетиного: "мы тебя ждем" , закрутились разные мысли, "отличие" приподнялось, возбуждение перекрыло канал мочеиспускания, но я справился.

Срочно вспомнил рыженькую запятушечку. Почему-то, ее я видел в школьном темно-синем платье, в белом фартучке и с бантами. В деревянном домике я застрял бы надолго, если знал, что в сентябре Ленка придет в школу в туфельках на каблучках. В колготках со стрелочками, коротенькой юбочке и батнике с погончиками. В расстегнутой до третьей сверху пуговки планке, будет видна ложбинка, буквально за лето, выросшей груди. Она получит от классного руководителя выговор за внешний вид, в том числе и за коротенькую стрижку, тогда мы вообще сбежим в парк, качаться на "лодочках".

Такого, я даже предположить не мог, и Ленка, своим образом прилежной ученицы знающей, как правильно поставить запятую в "казнить нельзя, помиловать" , девчонкой с бантами в моем классе, из соседнего ряда, своим образом быстро сняла у меня напряжение, остудила. Мысленно, я даже сказал ей "спасибо" и она, кажется, мне ответила: "не за что". Улыбнувшись, добавила: "я скучаю без тебя Перестукин...". Или это я по ней заскучал!

Вот так вот, вроде и место не романтичное, но ведь посетила Запятушечка. А все же нужно было поставить ее после слова "казнить" , поскольку, я тут же забыл про нее и понесся в дом. Наискал в печи теплую воду в кастрюльке и откинул тюль.

Возле кровати, на стуле, уже стояла зажженная керосиновая лампа. Они целовались!

Наташка нагло взгромоздилась на тетю и лежа на ней, прижимаясь всем телом, припала своими губами к губам тети. И тетя позволила себя целовать. Тогда я еще не знал, что между девушками, женщинами возможна не только дружба, но меня не уделило увиденное. Может, потому и не удивило, что не знал. Я подумал, что тетя решила научить Наташку целоваться, но в то же время отметил, как раз целоваться Наташка умеет и довольно хорошо, с языком... Наверное, она солгала, с подругой у нее было не два раза!

Позже, на школьном Осеннем балу, я решил поцеловать Запятушечку, мы забежали в пустой класс и она мне так жарко, с языком, ответила. Наверное, с этим умением, девчонки рождаются, подумал я тогда. Хотя нет, признаюсь, одолели подозрения, особенно после того как я ухватил Ленку за грудь. Она тихо муркнула: "платье помнешь, Перестукин" и отстранилась.

Платье на Ленке было очень красивое, воздушное, в кружевах, а щеки румяные, глаза сузились, и она спросила: "Научился, да?! В деревне?!". Я стал отнекиваться и совершенно забыл возникшие подозрения. И что за мода?! Сразу нападать! Но Запятушечка смилостивилась и потянула меня танцевать, правда, в темный пустой класс мы в тот вечер больше не забегали...

Увидев меня, тетя ласково отстранила Наташку и спросила:

- Принес?

Я угукнул. Тетя села, а Наташка повисла на ее плечах, прижимая нос к шее.

- Иди сюда, - произнесла тетя. - Сейчас мы обмоем...

Я подошел, подал тете кастрюльку, она обмакнула ладонь в воду и стала обтирать меня. Я-то думал... В общем, не важно, что я думал.

Наташка фыркнула:

- Мальчишки никогда не моются после этого! Руки, и то, под кран сунуть не заставишь. Не люблю! . .

- Много ты знаешь о нас! . . - отбил я.

У меня не получилось достойного ответа - по интонации. Тетины пальцы ласкали мои яички, и вся грозность осталась где-то там, утяжеляя "отличие" набуханием.

- Наташ, разве так можно?! - произнесла тетя. - Вы же друзья.

- Но, это же, правда, тетя! . .

- Нет, не правда. Не все мальчишки грязнули. Наш чистенький. Посмотри, какой розовенький:

Тетя наклонилась и, наплывом, обласкала "отличие" влажными губами. Чмокнула легким поцелуем и отстранилась.

- Вкусненький...

- Ага, сам-то он его не мыл! - бросила Наташка.

- Хочешь попробовать?

- Не хочу! - она снова клюнула носом тетю в шею.

- А так? . .

Тетя снова обласкала мое "отличие" , на этот раз немного дольше, отстранилась и повернула голову к Наташке, прося от нее поцелуя. Наташка сморщилась, но отказать тете не смогла. Их уста слились, тетя игрой пальцев по головке поддерживала мое отличие в боевой готовности, но оно и так не думало опадать.

- Все равно пахнет мальчишкой, - сморщилась Наташка, но опомнилась и добавила: - совсем немножечко, тетя.

- Иди к нему...

Тетя пропустила Наташку в подмышку, та нырнула под ее руку и лицом оказалась у моего "отличия". Тетя немного поиграла со своим бугорком, ее рука соприкасалась с животом Наташки, отчего та прямо все сжалась от напряжения и плотно легла пупком на ее кисть. Высвободив руку, тетя влажными пальцами обвила мою головку, обмазала своим соком. Наташка поднесла к моему отличию нос и втянула:

- Нравиться? - спросила тетя.

- Да...

Тетя обласкала ее бугорок и тем чем обильно одарила Наташка, тоже нанесла на "отличие". Пальцы поднесла к своему носу...

- Табачок... - произнесла она, закрывая глаза и втягивая носом.

- Как? - переспросила Наташа.

- Табачок. Так моя бабушка называла это запах. Запах девочки и мальчика. Любила она его понюхать и приговаривала: "С мужика, что, одна махорка! А здесь и цветов не надо". Хорошая была, добрая. Как хмурую бабу встретит, то и приговаривает: "табачком, словно ладаном, откреститься надобно" и пошла. Мальчонку ли девочку в селении поймает, руку запустит огладит и к носу. "Полегчало!" , бормочет. Старшая она в селении манси была, все ее слушались, мудрая.

Наташка осторожно приблизила нос к моему отличию...

- И правда немного табаком пахнет. Чуть, чуть. Он наверно курит!

- И ничего я не курю! - ответил я.

Наташка лизнула... "отличие" подпрыгнуло. Она осторожно обхватила его губами.

- Ой! Тетя! Он брызнул...

Наташка подскочила, но тетя обхватила и прижалась к ее губам своими. Наташка сразу успокоилась, только я уже не мог остановиться и изливал свое мощное желание на них обеих сразу...

Вот уже пятнадцать лет Наташка, нет, пожалуй, Наталья Владимировна, живет в столице. Старший менеджер крупной строительной фирмы. Мы иногда переписываемся по интернету, вспоминаем проведенные в лесничестве дни. Сейчас она уже старше тети, у нее муж и трое почти взрослых детей - две девочки и самый младший мальчик.

Как-то написала, что случайно увидела его в изучении своего тела, забыл закрыть дверь в спальню. На цыпочках, на цыпочках, хвать туфельки и на улицу. Два часа летала, порхала по городу, - вот и сын вырос! Призналась, что припомнила меня, - как брызнул ей на коленку. Наталья так и не может без женского внимания, у нее есть близкая к телу подруга. Меня она не посвящает в подробности, я только знаю, что подруга есть. Если мы и говорим на интимные темы, то, в основном, это воспоминания.

А совсем недавно, Наталья мне призналась, - в то лето, узнав, что дед в лесхозе, попросила отца отвести ее к тете, в которую была, уже год тайно влюблена, хотела побыть с ней наедине и только с ней. Но тут оказался я. Она сразу поняла, что через меня ей быстрее удастся найти тропинку и к тете. Вот, такой хитроумный план, созрел в ее юной головке, пока Наталья комкала подол коротенького желтенького платья, с красным ободком вокруг шеи и крупными красными пуговицами по спине, наблюдая за моей обнаженностью из "ГАЗика".

Появление тети из леса, со стороны, откуда пришел и я, - в сарафане на голое тело, ее только убедили в правильности дальнейшей тактики. Прижимаясь к тете, через тонкую ткань, Наталья чувствовала набухшие соски и неповторимый запах легкой возбужденности. Призналась мне, с каким наслаждением, она вдыхала его, уронив голову на грудь тети и делая вид, что просто рада встречи.

Осуждаю ли я ее за это? Глупости. Как бы там не было, какие бы причины и желания не свели нас с Натальей вместе в доме тети, эти дни мы пронесли через всю жизнь живыми и теплыми.

И она, и я любили тетю, каждый по-своему и тетя любила нас обоих. Может быть, кому покажется, что эта любовь была за гранью, - возможно и так. Но это была любовь, которая, лично меня, научила видеть в женщине женщину, а не только лишь тело для потребы, кухарку и производительницу моих детей. Научила дружить даже с теми женщинами, которые мужчин в принципе не хотят, не видят в них сексуального партнера. Точнее для любви им нужна женщина, как и мне. Наверное, для мужчины это самая сложная ступень, только шагнув выше предрассудков, мы становимся настоящими мужчинами...

Стоявшая на стуле керосиновая лампа, мигнула, стала гаснуть. Словно черными лапами ее обхватила темнота и окончательно задушила маленький синенький огонек. Пахнуло гарью еще тлевшего фитиля.

- Керосин кончился, - проговорила тетя. - Придется теперь в темноте спать определяться.

- Не хочу спать! - заявил я.

- И я, - не хочу! - подержала меня Наташка. В этом мы с ней были едины.

- Так! Завтра приезжает дед с твоим отцом, Наташ. С утра надо прибрать в доме, управиться по хозяйству, приготовить обед. Погладить тебе платье и рубашку брюки для него.

- Платье я сама поглажу, тетя, и с обедом помогу, - ответила Наташка.

Честно говоря, глаза у меня просто слипались. После того как мое "отличие" излилось - кстати, довольно скупо, поскольку я даже сбился со счету в который раз за сегодня, - мне ужасно хотелось спать, но, поддерживая ее, я угукнул.

- Брюки ему тоже погладишь? - спросила тетя. - Учти, утюг на углях...

- На углях?! Таким я не умею - погрустнела Наташка, призналась: - Отцу гладила, но стрелки не получились.

- Вот и спать! Марш в мою комнату!

Хоть нас было большинство, двое против одной, но тетя обладала правом "вето" , пререкаться стало бесполезно. Наташка обогнула ее, скинула босые ножки с кровати. Прошлепала в большую комнату.

- И ты ложись...

Тетя встала, поправила мне постель. Не представляю, как она это сделала при полной темноте. Хоть ставни и были открыты, но тонкий серп нарождающегося месяца в окно не заглядывал, затерялся где-то на небе. Погода, похоже, портилась, звезд тоже не было видно. Встряхнув одеяло, она меня уложила и хотела присесть на секундочку рядом.

- Ай! - вскричала Наташка.

- Чего ты там? - спросила тетя.

- Об стул ударилась. Не видно ничего!

- Сейчас...

Тетя быстро наклонилась ко мне и поцеловала.

- Спи, Горюшко, спи...

Потом, в одном из писем через интернет, Наталья мне призналась, что ударилась специально, чтобы позвать тетю. На что, я ей ответил: в ту ночь я заснул, как только губы тети прислонились к моим.

Утро выдалось пасмурным. Погода в Сибири меняется быстро, за одну ночь из лета мы окунулись в осень. С реки, пригибая ветви деревьев, дул холодный ветер, а на окно накрапывал мелкий моросящий дождик. Проснулся я с ощущением, что проспал до вечера, так обычно бывает, когда на улице мерзопакостно, - сыро и слякотно. Я даже обрадовался, что из-за плохой погоды дед не приехал.

На спинке стула, на котором вчера стояла лампа, висели отглаженные брюки с накинутой сверху рубашкой и на сидушке лежали новые трусы, носки. Около стула стояли начищенные до блеска туфли.

"Дед еще не приехал, но пока и не вечер. То бы тетя парадный наряд уже прибрала" , - грустно вздохнул я.

Пахло чем-то сдобным, и было тепло. Даже жарко от затопленной печи.

В комнату заглянула тетя, раскачивая большой начиненный горячими углями утюг, она проговорила:

- Проснулся? Дуй в туалет - сапоги на крыльце, с раннего утра моросит, развезло. Умывайся и одевайся...

Тетя была в халате мелкими васильками по ситцевой ткани. Праздник обнаженного тела закончился, сменился обычными буднями за одну ночь, как и погода на дворе.

- А Наташка где? - потягиваясь, спросил я.

- Красится. Я ей свою тушь, помаду дала...

Я соскочил и, по привычке, голым, побежал на двор. На крыльце нашел сапоги и заскользил по грязи в деревянный домик с вырезанным сердечком.

Умываться не пришлось. Вернулся я весь мокрый.

- Горе ты мое! - всплеснула руками тетя, - там же плащ-палатка висит! У входа на вешалке!

Тетя уже погладила выходное платье - шелковое, красного цвета, надела, но увидев меня, мокрого, дрожащего, быстро его сняла, чтобы не замочить. В беленьких трусиках без бюстгальтера, она подхватила большое банное полотенце и стала меня обтирать насухо, уделив моему скукожившемуся от холода "отличию" особое внимание. Растерла, разогрела.

- Ладно, хоть не оделся, - присев и вытирая мне ноги, проворчала она. - Вторых брюк-то, глаженных, нет.

"Отличие" дернулось, выросло и поднялось. Тетя посмотрела на него. Пауза. Медленно подняла глаза к моему лицу с вопросом. Ее рука, еще раз огладила "отличие" полотенцем...

- Тетя, а где иголки лежат? Ресницы раздели... - спросила Наташка, но, увидев нас, не договорила.

- В комоде возьми, Наташ, - ответила тетя, не поворачиваясь к ней.

- Пусть сам себе подрочит: - найдя шкатулку в верхнем ящике комода, бросила Наташка, удаляясь обратно в комнату тети.

Видно в данный момент, процесс нанесения макияжа, для Наташки был куда важнее моего возбужденного "отличия" и тетиного взгляда, обращенного ко мне с вопросом. В момент нанесения почти ритуального окраса на глаза, щеки, губы, женщины забывают обо всем на свете, в том числе и о мужчинах. В самом деле, не могут же они думать о нас всегда!

Мы остались с тетей наедине.

- Скоро уже приедут, Горюшко - проговорила она. - Иди в свою комнату и сам. Если что, я тебя прикрою, ты не бойся, не прислушивайся... иди хороший...

Я покачал головой в знак того, что не хочу - сам.

Так ответить, наверное, мне позволила та маленькая капелька, что пробилась влажным пятнышком на тетиных белоснежных трусиках. Женщины не зря называю вульву предательницей. Она беззастенчиво их выдает, так и случилось с тетей. Ее взгляд говорил мне одно, а пятнышко нашептывало совсем другое.

Тетя опустила глаза, проследив, куда же я смотрю, и увидела. Улыбнулась.

- Совсем мужчиной стал. Не скроишь от тебя. Пошли...

Тетя потянула меня в мою комнату, прихватив с собой и платье.

- Вы куда? - выглянула из-за штор в комнату тети Наташка.

Желание побыть наедине - это я погорячился. Вот, Наташка! Неймется ей! Подумал я тогда.

- Мы сейчас, Наташ, - обернувшись, ответила тетя.

- Как будто дел у нас больше нет! - снова фыркнула она.

- Наташ, я обижусь: - ответила тетя. - Это в последний раз...

Наташка присмирела, тетя имела на нее влияние, о котором я и не мечтал. Она как-то помялась и неожиданно произнесла:

- Я здесь посижу, у окна. Если отец ехать будет - крикну. Только вы быстрее.

В ее глазах была ревность, но она ее пересилила, пересилила любовью. Да, многому нам еще нужно учиться у женщин, даже если они девушки и им шестнадцать лет.

Тетя откинула тюль и глазами повелела мне ложиться и подождать. Через проем, я видел, как она подошла к Наташке, обняла и поцеловала в губы.

Наташка помогла ей снять трусики. Это было так возбуждающе. Наташка присела, ее музыкальные пальчики проникли за резинку и, медленно оголяя тетины ягодицы, потянули трусики вниз. Тетя приподняла одну ногу, вторую, и они остались в ее руках.

- Ты не сердишься? - спросила Наташка.

- Что ты, Наташ! . .

- Иди...

Тетя вошла в комнату и, огибая меня, закинула ногу на кровать.

Набухшие, влажные половые губы раскрылись и она села ими на мое отличие от девчонок. "Отличие" прижалось к животу, половые губы обхватили головку, и тетя начала водить ими по стволу, словно это была ее ладонь.

Нет, это было куда лучше даже ее ладони! Большими половыми губами, тетя играла с "отличием" , от лобка доходя до головки, окунала ее в себя глубже, терлась об нее клитором. Головка выпрыгивала на свободу, и она снова проходила вульвой к лобку, ее набухший бугорок скользил по "отличию". Тетя двигалась ритмично, ее ягодицы были плотно прижаты к моим ногам, спина выгнута, голова закинута вверх. Пальцы играли с набухшими сосками на вскинутой груди.

- Тетя, едут! - услышал я.

Наташка не протяжно заверещала, как Фимка из небезызвестного фильма "Формула любви". Сказала спокойно, даже тихо. В ней уже проснулась женщина, понимающая, что кричать в такой момент не следует.

Тетя посмотрела в мои глаза, ее зрачки расширились, одним движением она впустила меня в себя. От обхватившего меня жара плотного кольца, "отличие" стало изливаться. Неторопливо дождавшись, когда я, пульсируя в сладости, перестану толкать в нее свое желание, она прижалась, ко мне грудью и шепнула:

- Спасибо тебе, Горюшко. За все, все спасибо...

Когда дед с отцом Наташки и моим заходили в дом, скидывали сапоги и брезентовые дождевики. Мы с Наташкой встречали их по обе стороны обнимающей нас тети. На мне были отутюженные брюки, рубашка, застегнутая на все пуговки под самый ворот, начищенные туфли, которые и были нужны тогда в Сибири, только для парада перед гостями. Наташка с желтеньком платье, а тетя в красном - выходном.

- И мой отец приехал? - спросил я тетю...

- Да... Разве я тебе не говорила? . .

Она улыбнулась и прижала меня к себе.

Отец приехал немного раньше времени, так получилось, и забрал меня домой. С тетей мы больше не виделись. Вскоре дед умер, и она покинула лесничество. Снова уйдя к родичам матери. Когда я служил в армии, она прислала мне письмо. "Здравствуй, Горюшко..." , так оно начиналось, дальше было много, много ласковых добрых слов на восьми страницах. На письме не было обратного адреса. Тетя знала обо мне все, а я о ней ничего. Письмо было последней ступенью моего возмужания, благодаря тете, я преодолел и ее. Стал мужчиной и пошел дальше...