Жестокие игры (часть III)

1.

Близился день моего рождения, и я ожидал его с большим нетерпением, поскольку знал, что моя любимая Лариса готовит мне сюрприз. С фантазией, как и с телосложением, у нее было все в полном порядке, так что даже годы совместной жизни не позволили нашим интимным отношениям зайти в тупик и опуститься до уровня рутинной повинности. Если вы читаете мой рассказ с этой части, в качестве доказательства рекомендую прочесть первые две :)

Примерно за две недели до знаменательного события Лариса в очередной раз провинилась, причем, к моей радости, достаточно серьезно. Возвращаясь домой после очередного рейда по магазинам, она не вписалась в поворот и основательно помяла крыло машины, сама при этом нисколько не пострадав. Согласно нашим правилам, полностью изложенным мною в первой части, Лариса имела право отложить наказание на несколько дней вплоть до недели или предложить мне заменить его любовной игрой с исполнением любых моих желаний, не связанных с поркой. Осматривая поврежденное крыло машины, я, вместо того, чтобы прикинуть стоимость ремонта, рассматривал возможные варианты. Лариса, всем видом изображающая полную покорность, стояла рядом.

Наконец я выпрямился во весь свой немаленький рост и глянув на свою красавицу-жену сверху вниз, коротко изложил свои условия,недвусмысленно намекая на то, что ее ждет, я стал тщательно ласкать языком и губами нежную кожу вокруг ее анального отверстия. Время от времени я пытался проникнуть языком в него, потом ввел сразу два пальца и постарался раздвинуть их до предела в глубине. Лариса постанывала, раскинув руки и ноги. Я же не спешил, подготавливая ее черный ход к грядущему штурму. Потом, решив не рисковать, взял с полочки смягчающий крем и, густо намазав палец, снова ввел его на предельную глубину. Лариса конвульсивно дернулась, но больно ей не было. Потом я покрыл кремом головку своего члена и решительно взялся за ее бедра. Лариса еще сильнее выпятила кверху свои прекрасные гладкие ягодицы, и я вошел в нее сразу на все свои четверть метра одним быстрым сильным движением. В ответ стенки ее гостеприимного коридора тесно сомкнулись вокруг моего орудия. Превозмогая неистовое желание, я замер, и тут в дело вступили ее прекрасно натренированные мышцы. Волнообразными движениями, словно живя своей самостоятельной жизнью, они ласкали мой член, пробегая от основания до кончика в одном им подвластном ритме.

Не выдержав, я стал двигаться навстречу, и они тут же подстроились под мой темп. Внутри этого бесконечного коридора наслаждения было тепло и влажно.

Стараясь получить максимальное наслаждение, я все время менял ритм, двигался то поступательными, то круговыми движениями, несколько раз полностью вышел и с силой вогнал свой подрагивающий агрегат обратно. Лариса взялась руками за обе половинки своих ягодиц и раздвинула их пошире, обеспечив мне полную свободу действий. Этот поступок стал последней каплей, и я, войдя в ее теплые глубины на максимально возможную длину, заработал бедрами с удвоенной силой. Лариса тут же крепко сжала меня внутри себя, я обхватил руками ее крепкие груди, впился губами в ее плечо и буквально взорвался от мощного оргазма. Перед моими глазами всплыло чарующее зрелище: длинные белые струи раз за разом с неистовой силой бьют в черноту уходящего вперед туннеля, орошая его стенки и стекая вниз тягучими каплями.

Обессилев, я навалился на Ларису всей тяжестью, не покидая ее попочки. Впереди была вторая часть нашего увлекательного спектакля, и моя благоверная прекрасно знала об этом. Я целовал ее спутавшиеся волосы, вдыхая их неповторимый аромат, а руки медленно ласкали ее упругие груди с затвердевшими сосками.

Теперь была моя очередь доставить Ларисе удовольствие. Сбросив сексуальное напряжение, в скором времени я был не прочь повторить, но уже не торопясь, «с толком, с чувством, с расстановкой». Заставив ее вытянуться во весь рост на кровати, я покрыл нежными поцелуями ее душистую кожу, особое внимание уделив чуть подрагивающим соскам. Затем мои губы прошлись по твердому животу и опустились чуть ниже. Ее маленький твердый клитор уже был в полностью возбужденном состоянии, и когда я обхватил его зубами и пощекотал языком, Лариса выгнулась дугой и застонала. Я продолжал ласкать ее губами и языком, постепенно наращивая темп, а ее руки опустились на мои плечи и стали ласково массировать кожу, слегка впиваясь в нее длинными ноготками. Стоны стали заглушать музыку, но я был неумолим, и вскоре Лариса достигла оргазма, оставив на моих плечах длинные красные царапины и даже не заметив этого.

На какое-то время она даже отключилась. Оставив в покое ее значительно увлажнившуюся щелочку, я вернулся к ее восхитительным грудям и стал осторожно покусывать соски. Это быстро вернуло мою благоверную к жизни. Она стала сбивчивым шепотом благодарить меня за доставленное удовольствие, но я закрыл ей рот страстным поцелуем, на который она не менее страстно ответила. Не прерывая поцелуя, я забросил ее длинные стройные ножки себе на плечи и одним плавным движением вошел в ее парадный вход. Как меня там ждали! Приятное обволакивающее тепло вновь окутало мой член. Плавно двигаясь навстречу ее мягко сокращающимся внутренним мышцам, я не забывал дарить нежные поцелуи ее ступням и икрам, время от времени снимая ее ножки с плеч. Потом мне пришла в голову оригинальная мысль, которую я тут же воплотил в жизнь: крепко взяв ее за щиколотки, я без особого труда завел ножки Ларисы ей за голову. Ее изумительная пластичность всегда дико возбуждала меня, вот и в этот момент я почувствовал, как внизу моего живота зарождается огромная волна.

Лариса тоже это ошутила, но из-за некоторой специфичности своего положения принять активное участие в процессе не могла. Впрочем, этого и не требовалось. Навалившись на нее всем телом, я несколькими энергичными движениями довел себя до повторного экстаза, снова исторгнув вглубь ее прекрасного тела несколько длинных струй спермы.

Мы почти не спали в эту ночь. Лариса была просто ненасытна и основательно измотала меня. Я кончил еще четыре раза, повторив старый рекорд нашего медового месяца, Лариса же потеряла счет своим оргазмам. Утомленные жаркой любовной схваткой, мы заснули лишь под утро на скомканных простынях, не размыкая объятий.

Вечером следующего дня, принимая вместе с Ларисой душ, я показал ей царапины на своих плечах, оставленные ее длинными, изящно наманикюренными ноготками. С помощью двух зеркал я определил, что их восемь, по четыре на каждом плече. Я решил наказать Ларису по полной программе, потому что целый день они у меня сильно болели. Форма наказания давно была придумана мною, и вот представился прекрасный шанс применить ее на практике. Жене я не стал раскрывать тайну. На следующий день, выведя из гаража свою машину, я велел ей сесть рядом и молча повез ее за город, сознательно выбрав не самый близкий путь. Лариса беспокойно ерзала на сиденьи, поглядывая то на меня, то вперед на дорогу. Мы никогда не выносили наши жестокие забавы за пределы дома, не считая оргий в нашем клубе, и она, вполне возможно, решила, что я намерен завезти ее в какую-нибуудь глушь и там основательно выпороть. Но она ошибалась.

Я привез ее к берегу озера, густо заросшего плакучими ивами. Когда-то мы загорали здесь, и мне запомнилось это место. Выйдя из машины, я велел ей сделать то же самое. Лариса повиновалась. Я заметил, что неизвестность неплохо возбудила ее, глаза подернулись поволокой и слегка подкатились, а обнаженные руки слегка подрагивали.

,переоделся в свои любимые просторные кожаные экзекуторские штаны с минимумом застежек, в которых обычно ходил на оргию и любовно поглаживал первый длинный гибкий прут, так заботливо подготовленный моей любимой.

Кивком головы я указал ей на наш станок для наказаний, прозванный с моей легкой (или тяжелой?) руки дыбой. Лариса вздохнула и покорно легла на наклонную доску, разведя руки и ноги в стороны. Я зафиксировал ее голову в стальном ошейнике, а руки в зажимах. Теперь Лариса была совершенно беспомощна. Я провел рукой по гладкой коже ее спинки и по пути расстегнул прозрачную комбинацию, затем продолжил путешествие дальше, зацепив трусики и стянув их по стройным ножкам вниз. Лишившись последнего оплота защиты, Лариса зябко переступила с ноги на ногу, но я неумолимо развел их в стороны и тоже намертво зафиксировал. Приведя в действие специальный рычаг, я приподнял доску вместе с телом Ларисы, и оно оказалось под углом градусов в сорок пять к полу. С той поры, как у нас был установлен этот чудо-агрегат, я в нем сделал небольшое усовершенствование. Доска, на которой лежала готовая к наказанию Лариса, в точности воспроизводила форму ее тела, только в том районе, на который приходилась ее восхитительная попочка, была небольшая выпуклость, отчего ее прекрасной формы ягодицы были выставлены вверх.

Именно им я и собирался сегодня уделить самое пристальное внимание.

,не сможешь носить прозрачные колготки. —,привязали кожаными ремнями к столбам, а ноги заставили расставить пошире и тоже закрепили. Мулаточка застыла, как морская звезда. Руки парней заскользили по ее налитому телу, не пропуская ни одного сантиметра. Аня сладко извивалась в ответ на эти движения. Но вот они отошли в сторону и одели черные маски. В их руках появились длинные плети, и тут же музыка утихла.

По видимому, где-то поблизости от Ани были высокочувствительные микрофоны, потому что всем в зале было слышно ее прерывистое дыхание. Четверо экзекуторов приблизились к ней. Двое встали по обе стороны от нее, двое,я и подошел к ней почти вплотную.

Первый удар я нанес ей в своем излюбленном стиле: по ягодицам, не очень сильно, но с коварной оттяжкой в сторону нежной кожи бедра. Аня глубоко вздохнула, но не издала ни звука. Тут же, не давая ей опомниться, я сильно хлестнул ее по спине. Хлыст был идеально сбалансирован и длинная полоса резины оставляла на темной коже мулаточки изящные полосы. Я обрушивал на свою беззащитную жертву один удар за другим, не давая опомниться и отдохнуть, в результате чего боль от предыдущего гасилась следующим и как бы выводила ее на новую ступень восприятия. Очень быстро Аня не выдержала и стала громко кричать, но это лишь распалило меня еще больше. Я сконцентрировал внимание на ее роскошных ягодицах, каждым ударом заставляя их подпрыгивать и сотрясаться. Теперь каждый удар, даже несильный, сопровождался криками и бесполезными попытками вырваться.

Внезапно я остановился, решив, что могу переусердствовать. Попросив Ларису принести ведро с водой, я окатил свой подарок с ног до головы и любезно сообщив Ане о небольшой передышке, увлек свою жену в коридор.

,металлический кол коснулся самого чувствительного места на головке. Тут же ее язычок затрепетал, а следом за ним,

Потом она попросила отвязать ей одну ногу, чтобы она могла скрестить их, но ей было отказано. Она тяжело дышала, закусив губу и изредка постанывая. Пятьсот граммов воды медленно наполняли ее мочевой пузырь, и без того изрядно наполненный. Лариса, стараясь производить поменьше шуму, поставила перед ней эмалированный тазик, на случай, если Аня не выдержит. Но мулаточка пока держалась, хотя ее длинные стройные ножки била безостановочная дрожь, а на лбу выступили крупные капельки пола.

Прошло полчаса, и оставшиеся пол-литра перекочевали в ее желудок. Мы с Ларисой подсели поближе, не теряя из видимости часы. Мочегонная таблетка уже начала свое действие, и Аня терпела жесточайшие позывы к мочеиспусканию. Она постоянно спрашивала, сколько времени остается до того момента, как мы отведем ее в туалет, пока Лариса не пригрозила удвоить время наказания. Тогда она замолчала, и время называли ей мы, примерно каждые десять минут.

На пятьдесят второй минуте Аня попросила сжать ей сфинктер, потому что сама она уже не могла контролировать мышцы. Лариса исполнила ее просьбу, но при этом коварно нажала ей на живот. Аня взвизгнула от боли и стала умолять больше этого не делать. На шестидесятой минуте она стала вскрикивать от нестерпимой рези в животе. С нее градом катил пот, а руки сжались в кулаки настолько крепко, что из под ногтей показались капельки крови. Мулаточка уже находилась на пределе. По истечении семидесяти минут я заметил, как мелкие капельки мочи просачиваются между ее судорожно подрагивающих половых губок и стекают вниз. Видя, что Аня держится из последних сил и желая вознаградить ее старания, я сообщил ей, что правила слегка меняются и ей будет отмерено столько ударов, сколько минут она не дотерпит до конца отведенного ей периода. Ей оставалось чуть меньше пятидесяти, и Аня, согласно кивнув, каким-то чудом сумела удержать рвущуюся наружу струю.

Коварная Лариса между тем настежь открыла дверь туалета в коридоре и включила там воду, которая своим громким журчанием довела нашу жертву до белого каления. Она металась, судорожно сжимая ослабевшие мышцы сфинктера, прекрасно понимая, какой болезненной будет повторная порка. Но долго так продолжаться не могло, и на семьдесят пятой она предупредила меня, что ее надо вести в туалет немедленно. Мы кинулись ее отвязывать. Аня умоляла нас поспешить, ее роскошное тело сотрясали рыдания, а из под черной повязки катились крупные слезы. Согнувшись почти вдвое и зажав одну руку между ног, она побежала в туалет, сопровождаемая Ларисой. Оседлав унитаз, она издала стон невыносимого блаженства, и мы услышали, как зажурчала мощная струя, наконец-то нашедшая выход из ее разрывающегося от напряжения мочевого пузыря. Анечка разряжалась больше минуты, оглашая помещение громкими стонами, покачиваясь из стороны в сторону и поглаживая себя руками по животу.

Воспользовавшись моментом, Лариса заставила ее принять душ, смыла с ее тела кровоподтеки и снова привела в спальню. Я привязал ее спиной вверх к нашей дыбе и зафиксировал в удобной позиции. Ей предстояло принять сорок пять ударов, и Лариса попросила доверить это ей. Я не возражал. Моя жена отвергла плетку и выбрала из всего моего арсенала длинный черный крученый хлыст, которым я частенько охаживал ее собственное тело. Попросив меня снимать получше все происходящее, она подошла поближе к Анечке и провела хлыстом по всему ее телу сверху вниз, от затылка до ступней, позволяя почувствовать всю мощь страшного инструмента. Затем повела плечами, и халатик упал к ее ногам, открыв моему взгляду ее восхитительное тело гимнастки. От этого зрелища я вновь конкретно возбудился, но решил дождаться главного.

Лариса не заставила меня долго ждать. Первые удары она обрушила на роскошные ягодицы Ани. Била она изо всех сил, и первый же удар заставил мулаточку изогнуться и закричать от страшной боли. Крик после каждого следующего удара становился все громче, и я уже боялся, как бы она не сорвала голос, когда Лариса остановилась. Я сбился со счета, но проверить все можно было, взглянув на многострадальную попку Анечки: на ней загорелось двенадцать свежих кровоточащих полос. В местах их пересечения крови было больше.

Следующая серия ударов пришлась на спину. Здесь было где разгуляться, и Лариса воспользовалась этим. Аня в перерывах между воплями умоляла пощадить ее или хотя бы дать время передохнуть, но моя жена была неумолима. После тридцать первого удара Аня потеряла сознание и была возвращена в него тридцать вторым. Хлыст взлетал и стремительно опускался, снова и снова жаля беззащитное тело мулаточки. Я замер, завороженный этим зрелищем. У нее уже не было сил стонать, она лишь глухо постанывала и судорожно подергивала кистями рук. В последний сорок пятый удар Лариса вложила всю душу, наотмашь нанеся его по израненным ягодицам. Я не выдержал. Подскочив к Ларисе, я вырвал хлыст у нее из рук, развернул спиной к себе, заставил нагнуться, упираясь руками в стену, и одним движением вогнал свой изнывающий от перенапряжения член в ее лоно. Она томно застонала и кокетливо оттопырила свою попочку вверх.

Я взялся за ее упругие бедра обеими руками и задвигался в блаженном ритме. Жалобные постанывания Ани за моей спиной только подогрели мое возбуждение, и я с громким стоном излился в Ларису, поражаясь собственной неутомимости.

Потом мы вызвали специальную врачебную команду из нашего клуба, потому что сама Аня идти не могла. На нее было страшно смотреть. Ее спину, бедра, ягодицы и даже бока пересекали жуткие красные и багровые полосы, кожа во многих местах полопалась и из нее сочилась кровь. Ей предстояли несколько дней реабилитации в клубной больнице, после чего она могла отправляться куда ей вздумается.

Мы легли спать далеко за полночь. Я уже начинал засыпать, переполненный впечатлениями от прошедшего вечера и изрядно вымотанный его событиями, когда почувствовал на своем обнаженном теле легкие прикосновения Ларисы.