Тайные записки 1836-1837 годов. Отрывки.

... Смерть Дельвига была страшным знаком того, что последняя часть предсказания немки начала сбываться. Тогда я этого еще не понимал, но теперь все предстает значительным и завершенным. Кольцо, оброненное во время венчания, и потухшая свеча бесповоротно убедили меня, что из женитьбы ничего хорошего не выйдет. В конечном счете мы сами себе предсказываем судьбу. Чтобы совсем не упасть духом, я утешал себя предвкушением брачной ночи, первых радостей обладания Н., и молил Бога продлить их как можно дольше в моей семейственной жизни. Жажда полного счастья влекла меня к женитьбе. Именно женитьба представлялась мне всеисцеляющим лекарством от моего беспутства и тоски.

Это была попытка убежать от себя, но способного измениться, не имеющего характера стать иным. Н. была моей роковой удачей, которую я выторговал у ее матери, пожертвовав приданым и наделав долгов. После помолвки, поджидая день свадьбы, я придумывал, как я изменюсь и как изменится моя жизнь, когда я дам клятву верности, ибо я искренне намеревался соблюдать ее. Раньше я и по пяти женщин имел на дню. Я привык к разнообразию пизд, женских повадок в ебле и всему, что отличает одну женщину от другой. Разнообразие сие не давало моим страстям задремать, и постоянная погоня за ним составляла суть моего бытия. Когда я впервые увидел Н., я понял, что случилось неотвратимое. Желание немедленно обладать ей было таким сильным, что мгновенно превратилось в желание жениться. Это случалось со мной и раньше, но никогда с такой силой, никогда я не чувствовал такого восторга от своей избранницы. Когда мое предложение было, наконец, принято, я на правах жениха ухитрялся оставаться с Н. наедине. Я обнимал ее, и водя рукой по грудям, царапал ногтем по платью там: где должны были быть соски, и скоро мой ноготь начинал об них спотыкаться. Н. краснела, но руки моей не отталкивала, а лишь шептала: «Не надо, маман может увидеть». Мать ее,

меня, что она только счастлива. Она тогда боялась возобновления царских посяганий. Я утешил ее, посоветовав сказать государю, будто я такой ревнивый, что дал страшную клятву убить всякого, кто хотя бы увидит ее пизду. Она потом заверяла, что ей вскоре представился случай, и она передала это царю в ответ на его желание уединиться с ней, и якобы с тех пор он больше не заговаривал об этом. Я знаю, что он боится меня, но как он будет счастлив, если я помру. Сукин сын! Я тогда уже, в глубине души, жалел о навязанном Н. договоре откровенности, но я приготовился принимать все приятные и неприятные последствия соблюдения ее этого договора. Неведение мыслей своей жены грозит рогами, а это мне омерзительно и невыносимо. Уж я-то попользовался неведением мужей и любовался их свежевыросшими рогами, еще не видимыми никому, кроме меня. Раз, когда я хотел опять утвердить свою власть над телом моей красавицы, она сказала: