Пламя страсти

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сквозь сон Эвелин показалось, что откуда-то доносился бой барабанов. Открыв глаза, она поняла, что барабаны,кожу малых губ. Назад, вниз и обратно,— зеленые и холодные.

,он уже выдавался далеко вперед и чуть-чуть вверх. Подрагивая, он, казалось, стремился напрячься еще сильнее... Теперь он стал похож на толстую полированную трость, сделанную из прочного дерева. Сходство с палкой усиливалось тем, что разбухший член заканчивался головкой, похожей на округлый набалдашник трости. Эвелин поразил цветовой контраст: кожа на самом члене была коричневой, а на набалдашнике-головке,по местам, где полно сипаев.

Когда убирали со стола, Эвелин обернулась к слуге:

,палец сменила торпеда концентрированной мужской силы, ринувшая вперед и вглубь Эвелин. Ничто не смогло сдержать это движение, устремленное в средоточие женского существа...

Эвелин содрогалась от мощных и жестоких ударов, которые наносил ей по самому сокровенному месту вздувшийся, переполненный прилившей кровью и желанием орган. Чтобы вытолкнуть из себя оружие пытки, девушка извивалась всем телом, билась ногами о землю, напрягала живот. Но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее терлись ее соски о грудь тхальца, тем крепче к его ногам прижимались ее бедра, тем более неукротимой становилась страсть самца. Движения его языка во рту распростертой на земле Эвелин следовали в едином ритме с таранящими ударами. Эвелин казалось, что с каждым толчком разрывающий ее член проникает все глубже, а проникнув, делается все больше... Руки Абулшера лежали на грудях Эвелин, без остановки массируя их, потом одна рука сдвинулась на живот, нашла заросль в паху и ухватила несколько волосков. Теперь каждое движение члена вглубь сопровождалось рывком его руки, выдергивавшей золотистую прядь. Другая рука забралась под ягодицы, защемила их, подобно клешне, чтобы толкать ее тело навстречу органу, расправлявшемуся с остатками девственности... Но этого тхальцу было мало, каждый рывок он начал дополнять укусами языка Эвелин, зажатого меж его зубов. Она почувствовала соленый вкус крови... Движения Абулшера ускорились, он тяжело задышал... Вдруг тело его напряглось в последний раз и мгновенно обмякло... В этот момент Эвелин показалось, что прорвалась какая-то плотина, и в нее хлынул поток,человеку. Она поцеловала его в щеку и положила голову на его плечо. Но он оттолкнул ее и достал из ножен длинный нож. Одной рукой он оттянул шелк трусов Эвелин на себя, а другая рука точно рассчитанным движением отсекла и отбросила кусок ткани. Обнажился почти весь лобок,в дюйме от земли.

,зачем? Что я ему скажу?». Но ответов не было, перед глазами стояло манившее к себе бронзовое тело, вздрагивающая перед каждым ударом бича спина, стекающие по ней ручейки крови...

За спиной девушки послышались тяжелые шаги. Испуганно оглянувшись, она узнала Насима, слугу своего отца. Он тоже узнал ее.

,спине. В волнении она затаила дыхание... Мужчина медленно вытягивал ведро из колодца. Эвелин встала на колени и развела сцепившиеся ветки. Она совсем забыла об осторожности, ей и в голову не пришло, что мог бы подумать при виде подглядывающей через дырку в изгороди белой леди любой туземец, случись ему здесь проходить.

Тем временем мужчина снял с головы чалму и развязал пояс на штанах. Мешковатые брюки упали, он переступил через них, поднял и бросил на камень у колодца. Эвелин зажала рот рукой, ее сердце застучало с неимоверной быстротой... Первый раз в жизни она смотрела на обнаженного мужчину.

Перед ней стоял тхалец,ноги, втирая ароматную жидкость в кожу, от чего она заблестела, как полированная слоновая кость. Потом Эвелин накинула прямо на голое тело легкий плащ, завязала волосы узлом и, крадучись, вышла из дома в темноту ночи.

Абулшер спокойно сидел у ручья, рядом с невысоким цветущим кустом. Светила луна и было видно, что цветы, сплошь покрывавшие куст, очень похожи на каллы,Миана, а куда они сейчас пойдут?

,цветка, еще не осознавая, что именно они хотят втянуть в себя. Рука с тычинкой еще подразнила набухшие губы, а потом с силой всадила палочку, как пробку в узкое горлышко бутылки... Из кустов донеслись громкие стоны женщины, упивающейся наслаждением...

Полковник Беллингэм продолжал стоять приросшим к земле, его лоб покрылся испариной. Он был так близко от занимающейся любовью пары, что мог рассмотреть каждый волосок на холмике в нижней части женского живота. Неожиданно он почувствовал боль и посмотрел вниз. Он увидел, что его половой член уже не висит безжизненно, а, возбудившись и вытянувшись вперед, наткнулся на колючую ветку. Надо было спрятать его в брюки и правая рука полковника уже собиралась это сделать. Но вместо этого, отказываясь подчиниться здравому смыслу, она сжала восставший орган и принялась двигать его вверх и вниз...

Тычинка тропического цветка без устали скользила по раскрасневшемуся вместилищу, то скрываясь в глубине, то вновь выныривая на свет луны. Из рубиновых губ меж бедер сочилась белая тягучая струйка. Вдруг мужская рука отбросила пропитанную женским секретом тычинку, но пальцы удерживали вход меж губ раскрытым. Голова мужчины склонилась и набросилась на заветный плод так, как голодная собака кидается на кусок брошенного ей мяса.

Рука полковника работала все быстрее, фаллос в образованном вспотевшей ладонью тоннеле вот-вот должен был получить то, чего он был лишен в течении долгих месяцев...

Мужчина оторвался от женских прелестей. Его, возможно, стали раздражать слишком уж громкие, похожие на звериные, стоны, доносившиеся из-за полога зеленых ветвей. Темнокожий мужчина поднял голову и посмотрел в сторону скрытого плотными зарослями случайного свидетеля любовного акта.

Шок от наступившего оргазма потряс полковника, но сейчас же за ним появилось отвращение, доходящее до тошноты. Он брезгливо стряхнул густые капли на землю, вытер о листья руку и тщательно застегнул штаны. Еще немного и его вырвет. Непреодолимая сила погнала полковника прочь от этого места.

Мистера Беллингэма тошнило не только от брезгливости, но и от ярости, вызванной тем, что он узнал мужчину. Это был Абулшер.

* * *

Беллингэм сидел в своем служебном кабинете. Полковник был очень мрачен,езды, и медленно пошла в сторону ворот. Весь день она помогала матери, затеявшей менять обивку стен в гостиной, и сейчас думала, как хорошо будет проскакать несколько миль.

Заметив, что лошади уже приведены, Эвелин ускорила шаги, но вдруг замерла на месте. Не Абулшер, а кто-то другой держал под уздцы Вулкана и Дэзи. Холодок тревоги пробежал по ее спине. Почему его нет? Что-то случилось? Приблизившись к незнакомому ей индусу, она спросила:

,лучше у меня будет ребенок от первого встречного, чем от тебя! Чего уж тут говорить о детях!

Фрэнсису показалось, что рушится окружающий мир. Вне себя от полученных оскорблений, он ударил Эвелин по щеке. Но сразу опомнился и принялся униженно извиняться:

,они стояли на коленях. С закрытыми глазами произносили строки стихов Корана, которые полагается читать при вечернем намазе. Одновременно все, как по команде, простирались ниц.

Эвелин смотрела на молящихся с восхищением. Она никогда не видела, чтобы кто-нибудь из европейцев обращался к Богу с таким самозабвением. Среди склонившихся в земном поклоне был и Абулшер. Ей было непривычно видеть его за этим занятием. Неужели это тот самый мужчина, сильные руки которого покоряли ее тело, и ради которого она рассталась с прежней жизнью? Сейчас он был кроток и умиротворен.

Она только что прибыла в этот горный кишлак, расположенный неподалеку от Тхарджа, где глинобитный дом Абулшера, как и десятки других жилищ, прилепились к подножию одного из отрогов Гиндукуша. Она сидела на склоне невысокой горки, наслаждаясь отдыхом после длительного и утомительного пути.

Сперва она ехала с тем всадником, который помог покинуть место, где остался лежать Фрэнсис с разбитой головой... Потом прошло несколько дней, Эвелин не могла бы сказать, сколько именно. То пешком, то на запряженных буйволами повозках, то на чьих-то лошадях добиралась она, пока не оказалась здесь и не увидела Абулшера.

При виде ее он не очень удивился,Слава Богу, ты пришел!

Но он даже не посмотрел в ее сторону. Подошел к спящей девочке и легонько толкнул ее. Она приподняла голову, прогоняя сон.

,словно хоботок трудолюбивой пчелы в поисках сладкого нектара, ткнулся в пурпурную глубину. Девочка охнула...

Эвелин стиснула зубы, ее ляжки тряслись, в паху разлилась сладкая боль. Она не отрываясь смотрела на счастливую девочку, тонкие, почти черные ноги которой трепетали от наслаждения.

Но лицо Джамили оставалось совершенно бесстрастным, как будто различные органы ее тела и не составляли единого целого.

Неожиданно Абулшер с силой потянул ее вниз, усадив верхом на свои колени. Его тяжелый мужской орган ощупью, подобно морде слепого крота, подобрался к спрятанному входу в узкую щель и ловко протиснулся внутрь. Легкий вскрик сорвался с губ девочки, но на лице по-прежнему ничего не отражалось. Она сидела неподвижно, точно кукла, на его коленях. Без всяких усилий он начал перемещать ее тело вверх и вниз, время от времени добавляя круговые движения тазом. Иногда он поднимал Джамилю так высоко, что она покидала его фаллос, разгоряченный и негнущийся, который издали дразнил страдающую Эвелин...

Эвелин все сидела связанной на сундуке, она пробовала ослабить веревки, но от этого они еще сильнее врезались в ее тело. Она умирала от желания броситься к занимавшейся любовью паре, быть с ними вместе, вжать свое тело между черным женским и коричневым мужским... Она жаждала впиться своими зубами в тугие черные кончики ненавистных грудей и разорвать их... Ей не терпелось подставить свое изголодавшееся вместилище под этот мощный орган, способный создавать в ней фантастические, сказочные ощущения. Она, как собака скулила от неутоленных желаний... Но никто не обращал внимания на избитую женщину с белой кожей, покрывшейся мелкими капельками пота...

чернокожая девочка, сидящая верхом на коленях Абулшера, сейчас была подобна скачущей галопом наезднице. Скачка убыстрялась, девочка подпрыгивала все выше и выше. Когда он ощутил первый подступающий спазм, то крепко схватил зубами острые груди, а руками изо всех сил сжал маленькую попку... Потом он откинулся на кровать спиной, оставив глубоко в ней содрогающийся от конвульсий орган, чтобы впрыснуть как можно дальше, и чтобы впрыснутое надежно сохранилось.

* * *

Белая кожа Эвелин постепенно начала темнеть под палящим солнцем, только синие глаза и белокурые волосы выдавали происхождение третьей женщины, появившейся в доме Абулшера.

Однажды вечером, когда он с другими мужчинами отправился в горы разыскивать отбившихся от стада и заблудившихся коз, Эвелин отвела в сторону первую жену Абулшера, чтобы поговорить с ней.

,начала по-настоящему брыкаться.

Вдруг Абулшер выдернул погруженный орган и отступил от нее. Сначала она не поняла, что произошло, плотом с яростным криком повернулась к нему. Он с нежностью остановил ее и улыбнулся.

,из нутра козы. Он гладил животину по спине. Называл ее ласковыми женскими именами... Затем движения его участились, к лицу прилила кровь, он погружал член глубже и глубже. Его руки судорожно вцепились в густую шкуру, рот перекосился, глаза устремились в одну точку... Сделав последний выпад, он в изнеможении рухнул на спину животного...

Эвелин с ужасом наблюдала эту сцену. Ее затошнило. Абулшер с таким откровением смаковал последствия эксперимента, проведенного на этой грязной козе со столь глупой мордой, что Эвелин больше не могла сдерживаться. Едва она успела отвернуться, как ее вырвало.

Этим вечером для Эвелин Беллингэм началась новая жизнь. Впервые она опустилась на циновки точно с таким вздохом, как старшая жена Абулшера.

Эвелин легла на бок и спокойно заснула. ГЛАВА ШЕСТАЯ

Солнце уже склонялось к горизонту,мускулистые шары его ягодиц, отыскал в них ход, окруженный складками кожи и без труда вонзил в него свой увесистый фаллос. С полминуты он держал его там неподвижным, гортанным голосом произнося нежные слова в адрес брата, потом втиснулся до предела. Свои руки Имхет протянул к раздувшемуся и вздрагивающему члену Абулшера, обхватил его и принялся массировать. Оба стали двигаться в едином ритме, их напрягшиеся тела забились в неистовой тряске. Ночь оглушалась похожим на конское ржанье гиканьем и звонкими шлепками крепких бедер по упругим ягодицам...

Эвелин не могла оторвать от них глаз. Ее поражало поведение Абулшера. Он, который мог быть таким грубым с женщиной, сейчас делал все, чтобы усладить этого плотоядного коротышку. Было ясно, что Абулшер получал мазохистское удовольствие, рабски покоряя свое тело прихотями брата по крови...

В конце концов вожделение обоих достигло пароксизма, фрикции стали бешеными. Казалось, что двое мужчин наперегонки рвутся к близкому финишу их соития...

Темнокожий Имхет был страшен в своем оргазме. Его будто взрывало изнутри, раскаты этих взрывов прокатывались по всем конечностям, нижняя челюсть отвисла... В бессилии упав на Абулшера, он продолжал дергаться от стихающих, но еще владеющих им толчков семяизвержения. Прошло немало времени, прежде чем он притих.

Эвелин лежала, съежившись и боясь пошевелиться, но продолжала наблюдать.

Коротышка пришел в себя и встал. Он поцеловал брата в щеку и что-то прошептал ему на ухо. Они легли на землю валетом. Абулшер взял грузный орган Имхета, который уже вновь начал оживать, в рот. Одновременно он раздвинул ноги, подставив собственный член красными губам брата. Они долго лежали на земле, припав друг к другу и млея от блаженства. Вдруг ни с того ни с сего Имхет поднялся и бросился к пасшимся поблизости стреноженным лошадям. Он выбрал одну из них, потрепал по загривку, положил обе руки ей на спину, подпрыгнул и повис поперек хребта. Абулшер подошел к нему сзади и быстро окунул свой пенис в темную щель качающегося зада. Затем он легонько хлопнул лошадь, она послушно тронулась. Животное медленно совершало на привязи круг за кругом. Абулшер шел рядом с ним. Переступая ногами, лошадь раскачивала висящее на ее спине тело Имхета, эти качания отзывались утонченными подрагиваниями разгоряченной плоти вокруг введенного органа Абулшера. Так они сделали еще круг, потом еще и еще... До тех пор, пока не рухнула запруда, сдерживавшая оргазм, и не хлынули пульсирующие струи наслаждения...

Потом оба брата улеглись и заснули. Эвелин видела, что они лежат со сплетенными руками и ногами, как дети, которые после дневных игр не могут расстаться даже на ночь.

* * *

Они ехали уже несколько дней по горам, но до нужного им места было еще далеко. Когда на их пути попадался кишлак, они останавливались там. Каждый раз их встречал старейшина-аксакал, который, несмотря на традиционное гостеприимство, никогда не спрашивал, откуда они следуют и куда направляются. Но стоило Абулшеру рассказать о подстерегающей их опасности, как люди наперебой предлагали свою помощь,в окно ночной бабочки. Когда они кружились вокруг истомленных грудей, те набухали еще и еще, грозя прорваться от неутоленных желаний... Потом они подлетали к интимному естеству ее, каждый взмах их крыльев, едва касавшихся уже распахнувшихся губ, распространял жгучие импульсы по всем ее органам, заставлял ее лоно выбрасывать новую порцию густого секрета... И тогда плотный и влажный язык заполнял собой ямку вокруг пупка. С трудом сдерживаемое вожделение вновь уступало место умиротворению и сладкому опьянению...

Потом он вкрадчивым движением перевернул ее тело и своим жарким языком принялся осыпать ласками ее круто-взбитую попу, все чаще обращаясь к развилине между круглыми белыми взгорьями... Два пальца подкрались к наморщенному анусу и приоткрыли его сжатый зев. В него ткнулся гибкий и трепетный язык, от которого тотчас побежали по всем нервным центрам воспаляющие волны сигналов. Эвелин не могла сдерживать вырывающиеся стоны, она была во власти гипнотической силы, которая то погружала ее в кайф хмельной дремоты, то возвращала к острой яви любовной игры.

Мужчина не позволял ей дотрагиваться до него. Он будто исполнял на ее теле, как на диковинном инструменте, фантастическую симфонию, стремясь добиться полной гармонии движений своих рук и отзывов всех ее органов чувств. Когда его пальцы, словно перебирая струны, ластились к ложбинке между ягодицами, а другая рука мягко ложилась на губы ее рта, к Эвелин сквозь толщу наслоений многих лет пробивалось давно забытое ощущение детства,тонкими, даже изящными. У него был благородный орлиный нос, чуть нависающий над белоснежными усами, с подбородка спускалась мягкая седая борода. Губы, почти целиком скрытые усами и бородой, были красиво очерчены, сейчас они сложились в приветливую улыбку. Он поднялся навстречу гостям и, когда подошел к ним, то оказался даже выше Абулшера.

Тхальцы почтительно поздоровались, Эвелин тоже склонила голову и приложила к груди руку. Абулшер, не мешкая, рассказал о появившемся в округе военном патруле.

Новость произвела на старика большое впечатление, он явно разволновался. Подумав, он распорядился созвать всех жителей кишлака на площадь. Высказав слова благодарности за сообщение, он просил путников быть гостями в его доме.

Имхет и Эвелин едва успели напоить, накормить и почистить лошадей, как услышали бой барабана. На него тотчас отозвался весь кишлак, из всех домов выходили встревоженные мужчины и женщины, выбегали дети. Эвелин с Имхетом вышли из конюшни и их сразу подхватила толпа.

На середине пустыря был небольшой деревянный помост. На нем уже стояли главный аксакал и Абулшер, а также пятеро других старейшин-аксакалов. Люди столпились около помоста большим полукругом и приготовились слушать. Главный аксакал выждал, пока стихнет гул толпы, поднял руку и начал с того, что представил Абулшера. Потом он поведал новость, которую никак нельзя было назвать хорошей.

Стоило ему закончить, как толпа вновь загудела, теперь уже как растревоженный пчелиный улей. Один за другим слышались выкрики, люди в тревоге обращались к аксакалам, требуя у них совета. Некоторые спрашивали,Он с жадностью набросился на них, принялся неистово сосать, захлебываясь и прихватывая зубами. Эвелин тщетно пыталась освободиться от этого ненасытного рта, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее становилась боль в заломленной руке.

Неожиданно он сам отпустил ее. Мгновенно сорвав с бедер повязку, он обнажил половой орган, который был столь огромен, что Эвелин сначала не поверила своим глазам. С ужасом она вперила в него свой взгляд. Хотела, но не могла отвести взор...

Как будто гипнотизируя жертву, исполинский фаллос поднял свою притупленную голову. Он был похож на толстую слепую змею, голова которой рыскала в поисках укромной норы. Опустившись на колени, аксакал втиснул подрагивающий член во впадину подмышки Эвелин. Он прижал ее руку и стал водить ее туда-сюда, пока зажатый подмышкой орган не затвердел, как дерево.

При мысли, что это чудовищное орудие может внедриться в нее, Эвелин похолодела. Но щемящее вожделение уже растекалось по всей нижней части тела. Бессознательно она раскинула ноги, чувствуя начинающее жжение меж них...

Старик привстал и тут же опустился на нее. Ноги Эвелин обхватили его, ступни ее легли на худосочные, но очень крепкие ягодицы. Пальцы ее ног вползли в волосатую впадину и, оставшись там, начали подниматься и опускаться. Свободной рукой Эвелин нащупала громадные шары его семенников в кармане-мешке, подвешенном под восставшей и нетерпеливо дергающейся дубиной его члена. От удовольствия аксакал заурчал, как сытый сильный кот. В лицо Эвелин ударила волна исходившего из раскрытого рта густого духа табака, кардамона и чеснока. Она погладила спрятанные в мошонке шары, стенания тотчас усились, оскалились редкие и длинные, желтые от табака зубы...

Неожиданно аксакал отпрянул от Эвелин, быстро поднялся на ноги, поднял ее, как ребенка и отнес на кровать. Там он положил ее на бок и подогнул одно колено. Он остановился, залюбовавшись картиной ее грудей,да пучки травы виднелись между отвесными уступами скал, круто поднимавшихся к небу. Более удобное место для нападения вряд ли можно представить.

Абулшер и Имхет явно нервничали, они то и дело посматривали по сторонам. Свои ружья они держали в руках наготове. Беспокойство людей передалось и лошадям, они тревожно дергали головами и закусывали удила. Быстро стемнело, продвигаться дальше было нельзя.

Абулшер остановился и слез с коня. Среди окрестных скал он отыскал небольшую пещеру. Подозвав своих спутников, он сказал, что здесь они расположатся на ночь. Разводить костер было опасно, они пожевали холодного мяса и расстелили одеяла. Имхет и Абулшер решили, что один из них будет бодрствовать. Абулшер взял ружье и заявил, что первую половину ночи караулить будет он. Эвелин забилась в тесный угол и быстро заснула.

Ей показалось, что кто-то выстрелил из ружья прямо над ее ухом. Открыв глаза, Эвелин увидела огни факелов. Перед пещерой стояла целая банда вооруженных людей, не менее десятка фигур в длинных бурках. Они держали обоих братьев под прицелами своих ружей и сейчас связывали им руки и ноги. К ней тоже подошли двое воинов и быстро опутали ее тело веревками.

Всех троих закинули, как тюки, на лошадей и повезли. Остаток ночи они продвигались по ущелью. Впереди ехал вожак, все его распоряжения мгновенно исполнялись. Когда стало светать, он остановил коня и дал команду завязать пленникам глаза. Эвелин не успела рассмотреть ни одного лица,коже появилась красная полоса, джелилы громко загалдели.

Что ей делать? Что танцевать? Ведь она знает лишь вальсы, польки, полонезы...

Словно прочитав ее мысли, парень встал перед ней и начал танцевать сам. Быстро переставляя ноги, обутые в мягкие сапоги, он прошелся вокруг Эвелин, далеко выбрасывая длинные руки. Потом ударил ремнем по ее груди и прошипел:

,..

Эвелин чувствовала, как знакомое желание неудержимо нарастает, как все внутри начинает волноваться, как выделяется сок вожделения, который тут же смешивается о остатками густого нектара... Бессознательно она сдавила губами лежащий у нее во рту убогий член инвалида и сделала несколько сосательных движений. И сразу доселе дряблая плоть ожила, стала наливаться и крепнуть. Со странным самодовольством она ласкала и в то же время поддразнивала этот орган, никогда в жизни не испытывавший ничего подобного.

В калеке проснулся здоровый человеческий половой инстинкт,еще знал о деньгах и рассказал этим проклятым джелилам. Поэтому они и следили за нами, чтобы отнять деньги.

Теперь Эвелин поняла что все помыслы Абулшера сводились к одной цели,Хабиб-ур-Рахим, знаешь?

Чтобы добиться ответа, Имхету пришлось сжать пальцы на горле джелила. Часовой захрипел и утвердительно мотнул головой.

,Он перекинул девочку поперек седла, вскочил на лошадь и исчез. Когда он вернулся, то был один.

Эвелин вновь задрожала от ужаса.

,человек с пухлым лицом. Его висячие усы и борода выглядели ненастоящими, будто приклеенными. Маленькие глазки зорко ощупывали посетителей. Это и был Нурахмад-хан, которому Абулшер должен был передать деньги.

Абулшер обратился к Эвелин, его тон был повелительным:

,будок, все они были ярко размалеваны.

Нурахмад-хан остановился около одного из таких сараев и отпер его. Они вошли внутрь. Помещение было перегорожено матерчатой занавеской, за ней стоял турецкий диван с несколькими подушками. Мужчины сняли с Эвелин бурнус, подали ей увесистую банку и сказали, что в ней,обдумать положение, в котором она оказалась.

Она просыпалась не раньше полудня. После завтрака ее отводили на базар, в тот самый сарай, где не было отбоя от клиентов. К вечеру она возвращалась, изнуренная, с онемевшими органами. Верная своему делу служанка уже была готова, чтобы умыть Эвелин, сделать бодрящий массаж и хорошенько накормить.

Нельзя сказать, что Нурахмад-хан относился к ней плохо. Он следил за тем, чтобы к столу Эвелин подавалось все самое свежее и регулярно выделял ей немного денег. Потом он стал разрешать ей ходить на ближайший рынок. Правда, туда Эвелин должна была идти не одна, а в сопровождении все той же служанки, и обязательно с закрытым лицом.

Оказавшись впервые на рынке без мужчин, Эвелин бесцельно бродила по рядам, не обращая внимания на крики торговцев и не зная, на что потратить появившиеся у нее деньги. Неожиданно позади себя она услышала странный хриплый голос, повторявший по-английски:

,же руки подтолкнули ее к другой двери. Спутница не произнесла ни слова, Эвелин догадалась, что она участвует в заговоре.

Переступив порог, Эвелин оказалась лицом к лицу с таинственным незнакомцем. Кивком головы он показал ей, чтобы она шла за ним. До выхода с рынка надо было пройти мимо лавок с тканями, последним в их веренице был магазин, торговавший кашмирским сукном. Они миновали два ряда нищих, выстроившихся по обеим сторонам входных ворот, и оказались на широкой улице. По ней они прошагали не более полусотни метров и свернули в первый переулок.

Мужчина ускорил шаги. Чтобы не отставать, Эвелин пришлось почти бежать. Они вошли в незапертую дверь старого, полуразвалившегося дома и попали во двор, оказавшийся проходным. Им предстояло пройти еще одну кривую улицу, пока они не остановились у двухэтажного каменного дома. На двери висел молоток, которым спутник Эвелин трижды стукнул. Открыла женщина с закрытым чадрой лицом. Пропустив вошедших, она закрыла дверь на чугунный крюк. Из маленькой прихожей шла наверх деревянная лестница.

Они поднялись и мужчина раскрыл перед Эвелин выкрашенную голубой краской дверь.

,нашла меня?

,уступчивыми, полость снова распахнулась навстречу ворвавшемуся в нее фаллосу.

Эвелин было уже приятно шевелить бедрами, чтобы попасть в ритм движениям втыкающегося в ее зад органа.

Абулшер теребил и щипал ее соски, в то время как его член проникал в сокровенную нишу все глубже. Эвелин извивалась под ним, ей стало трудно дышать, она зажмурила глаза, чтобы полнее ощутить подступающий прилив наслаждения... Она чувствовала, как из ее распаленного лона выходит и медленно течет по ногам густой сок...

Несмотря на то, что сейчас ее влагалище ощущало мужчину лишь издали, по глухим толчкам от сильных ударов члена, введенного сзади, она могла вот-вот кончить и очень ждала этого...

Но Абулшер положил ее на бок и лег рядом. Его фаллос теперь оказался у ее рта, она сомкнула вокруг него губы, легко прихватила зубами, потом язык лег на раскрасневшуюся головку, возбуждая новое, еще более сильное желание... Голова тхальца поместилась между раскрытыми ногами Эвелин, его темные губы встретились с набухшими коралловыми губами ее гениталий, втянули и всосали в себя горько-сладкий сок, который источало щедрое женское тело...

Эвелин совсем забыла, зачем она сюда пришла. Забыла, что здесь,больше всего на свете она желала, чтобы он знал о ее присутствии. Она старалась разглядеть лицо тхальца, однако оно выглядело отчужденным,

А сколько появится новых друзей! Теперь она и сама поверила Брайану и смотрела на все происшедшее с точки зрения его отчета о ее злоключениях. Фрэнсис и Абулшер, аксакал и племя страшных джелилов, Нурахмад-хан и Имхет