Волшебная "кнопочка"

В то время мне было лет 30. Уже десять лет как я был женат и у меня подрастал 6-ти летний сынишка. Сексуальные отношения с женой достигли той устоявшейся пресной фазы, когда наличие любовницы должно было предполагаться с вероятностью сто процентов.

Вот и я регулярно встречался с симпатичной замужней 27-летней Ольгой, с которой познакомился на тусовке в городском турклубе. Пару раз мы с ней случайно оказывались вместе в походах выходного дня и незаметно дошли до нежных отношений.

Ольга была замужем, и наши встречи с ней чаще всего происходили у ее школьной подруги Тонечки, которая жила в своем доме на окраине города с двумя маленькими детьми.

Я в то время лихо разъезжал на ярко-желтой «копейке», весьма преклонного возраста, в которой все время обнаруживались различные «болячки» и я частенько проводил вечера в гараже, где ковырялся в автомобильных кишочках, выискивая и чиня очередную неполадку. Сотовых телефонов в то время еще не было, и контролировать мое местонахождение со стороны жены было затруднительно. Этим я и пользовался. Заранее созвонившись с Ольгой, я после семейного ужина вместо гаража прямиком ехал на условленное место встречи, и уже вдвоем мы летели в гости к Тонечке. Там, для соблюдения приличий, мы пили чай с привезенным тортиком, после чего Тонечка быстренько отправляла детей спать, а мы с Ольгой уединялись в маленькой спальне, где часа полтора доставляли друг другу те радости, которых нам не хватало в семейной жизни.

Не сказать, чтобы Ольга была искусной или темпераментной партнершей. Скорее, наоборот, она была весьма равнодушна к сексу, и встречи со мной были для нее неким ответом своему супругу, нисколько не скрывающему свои успехи на альтернативном «женском» фронте и потому исполнявшим свой супружеский долг не только весьма редко, но и словно из одолжения.

При всей сдержанности и закрепощенности Оли, атмосфера адюльтера наполняла наши встречи с ней особым ароматом, и я получал огромное удовольствие от обладания ее телом.

Закрыв за собой дверь, мы не тратили время на пустые обнимания,добродушные подколки коллег об особенностях нашего ночного образа жизни.

Я совершенно не предполагал заниматься ночью чем-то подобным с Тоней, учитывая наличие в палатке трех уже достаточно сознательных детишек, но привычка взяла свое и моя трехместная «Варта» нашла свое место метрах в сорока от скопления палаток основного лагеря. Поставив палатку, я занялся костром, а подготовку спальных мест взяла на себя Тоня с детишками.

Перекусив приготовленными дома бутербродами и запив их чаем из термоса, мы немного посидели у костра пока не начало смеркаться. Уставшие от дороги и новых впечатлений дети стали позевывать, заскучали, залезли в палатку, немного пошептались и вскоре затихли.

Оставшись у костра наедине с Тоней, мы быстро исчерпали темы для разговора. Идти к соседним кострам не хотелось, и мы тоже решили ложиться спать. Чтобы не смущать женщину, я предложил ей первой залезать в домик, устраиваться там и потом позвать меня.

Тоня на минутку сбегала в соседние кустики и юркнула в палатку. Только в этот момент я впервые разглядел ее фигуру и понял, что явно ее недооценивал. Она сидела у костра в свитере и трикотажных спортивных брюках. Если мешковатый свитер скрывал форму верней части Тониного тела, то обтягивающие брюки демонстрировали вполне стройные ноги. Тоня не стала расстегивать молнию на тамбуре палатки полностью, а приоткрыв ее наполовину, стала на четвереньки и заползла внутрь, как будто специально демонстрируя мне обтянутую тонким трикотажем попку, на которой под тканью брюк четко выделялись контуры ее трусиков. В этот момент я понял, что мое подсознательное желание поставить палатку подальше от посторонних ушей может оказаться вполне обоснованным... Нельзя сказать, что я уже хотел Тоню, как женщину, но и состояние равнодушия к ней я тоже уже не ощущал.

Выждав несколько минут, я заполз в тамбур палатки, заставленный детской обувью, и задумался. Прохладная ночь предполагала оставить на себе максимальное количество одежды, но предвкушение близости с Тоней требовало оставить на себе только тот минимум, который будет легко снять в тесноте. Дилемма была решена просто,мои пальцы смогли слегка протиснуться в горячую Тонину промежность. Правда, совсем неглубоко, но и этого хватило, чтобы под моими пальцами оказался упругая изюминка Тониного клитора. Едва я до него дотронулся, как Тонечка издала сдавленный стон. Похоже, клитор был ее самой чувствительной эрогенной зоной.

Кисть моей руки, плотно прижатая к тониному лобку тремя слоями плотного трикотажа была почти неподвижной. Свободными оставались только пальцы и они, дотянувшись до сокровенного бугорка, начали ритмично ласкать его, то надавливая на него, то легким, едва заметным круговым движением касаясь его поверхности. Тоня повернула голову в мою сторону, прижалась лицом к моему лицу и уже не пыталась сдерживать свои стоны. Мой член стал напрягаться в такт ее дыханию.

Когда я только добрался до него, клитор был почти сухой. Слегка продвинув пальцы вглубь, между губками тониной киски, я окунул их в горячую влагу, наполнявшую Тонечкино влагалище. Смочив пальцами клитор, я стал ласкать его с новой силой. Нежный бугорок катался под моими пальцами, то пропадая, то набухая с новой силой. Я уже не сдерживал своих фантазий,от накопившейся в нем сексуальной энергии.

Снять с Тони ее многослойное облачение одной рукой я не мог, и она сама в несколько приемов, извиваясь телом и стараясь не толкать сопящего рядом ребенка, спустила свои оковы до щиколоток. Помогая Тоне стягивать трусики, я убедился, что они не просто влажные,истекающая соком ночная женщина, тихо, практически неподвижно лежавшая в ожидании очередной феерии страсти, проистекающей от ритмичных движений моих пальцев.

От происходившей вокруг меня кутерьмы мой член толчками стал наполняться робкой надеждой. Тоня, наконец-то решив все проблемы с подготовкой к пиршеству наших тел, улеглась рядом и ее теплая ладонь тут же устремилась ко мне в пах. Мой маленький дружок с готовностью прыгнул в ее объятия и после нескольких ласк стал похож на ядреный гриб-подосиновик, еще не успевший распустить свою шляпку.

Доведя состояние моего члена до полной готовности, Тоня, на всякий случай, легонько пробежала кончиками пальцев по напрягшимся от удовольствия яйцам. Я послушно лежал на спине, раскинув руки и ноги, и наблюдал за Тониными действиями сквозь щелочки полуприкрытых от неожиданного свалившегося кайфа, глаз.

Убедившись, что мой рабочий орган чуть ли не звенит от прикосновения, как туго натянутая струна, Тоня села на меня верхом и, взяв член рукою, стала медленно водить его засопливившейся головкой по своей промежности. Мое лицо щекотали Тонины волосы, за сеточкой которых плавали Тонины груди, целившиеся в меня своими набухшими сосочками, ставшими еще длиннее и острее. А Тоня все продолжала нежную пытку, то щекоча головку члена ежиком рыжих волос, то проводя ею вдоль своих набухших и уже увлажненных собственным соком широко раздвинутых розовых губок.

Наконец Тоня чуть присела, впустив в себя головку члена. Тоня отпустила руки, откинулась назад и теперь мы снова соприкасались с ней лишь нашими органами удовольствия. На этот раз Тонечкино влагалище упруго обнимало моего маленького друга. Приседая, Тоня полностью впускала мой член в свою глубину и, стиснув его у корня мышцами своей эластичной трубочки, поднимаясь вверх, как бы выдавливая из него содержимое наружу.

Приподнявшись, Тоня расслабляла свой захват и секунду отдыхала, после чего вновь повторяла приседание. От удовольствия перехватывало дух, хотелось закрыть глаза, выключить все остальные чувства и оставить только ощущения, перекатывающиеся в члене. Я попытался поднять руки и положить их на Тонины груди, но она нежно, но властно отвела их, и я снова я услышал тихое: — «Лежи... «.

Тоня возвращала мне ночной долг. Она доставляла мне максимум удовольствия, стараясь не возбудиться самой раньше времени. «Подоив» меня, она сменила движения. Теперь Тоня, впустив в себя только головку члена, ритмично дергалась на мне, вверх-вниз и из стороны в сторону и, убаюкав меня, резко садилась, вгоняя в себя член на максимальную глубину. Замерев на секунду, Тоня снова выпуская меня из своих объятий и начинала играть влагалищем с головкой.

Ничего подобного раньше я не испытывал. Да, я любил позу «наездницы», но никогда в этой ситуации меня не имели так самозабвенно и искусно, как «серая мышка» Тоня. Войдя в азарт, Тоня потекла. Объятья мышц ее влагалища не ослабли, но по моему члену уже обильно текли Тонечкины выделения, щекотно стекая вдоль яичек.

Ощущение близости развязки подкатывало ко мне. Чтобы продлить удовольствие, я попытался отвлечься, открыл глаза и стал в упор рассматривал Тонино тело. Она танцевала на мне известный только ей танец под неслышную никому, кроме нее музыку, закрыв глаза и откинув голову назад. Я бесстыдно разглядывал родинку под ее левой грудью, некрасивый шрам от аппендицита, узелок пупка на впавшем от напряжения животе, влажные волосы на лобке, бритые подмышки. В палатке было душно, и Тонино тело стало покрываться легким потом. Хотя лето только началось, на Тонином теле отчетливо выделялись светлые полоски от лифчика и трусов. «Видно, успела позагорать в огороде», подумал я.

Тонины движения, плавные и ритмичные поначалу, становились все более резкими и агрессивными. Она уже не играла с моим членом, а бесхитростно долбила его, пытаясь заставить меня разлиться морем удовольствия по ее бедрам, но мой орган, перетерпевший ночью, стоял насмерть. Тонечка устала. Она опустила ко мне голову и опершись на руки, остановилась и раздвинула ноги пошире. Теперь я взял инициативу в свои руки. Загнав свой одеревеневший член в Тонино расслабившееся нутро по самые яйца, я обхватил ее попу руками и прижал ее к себе. Теперь мой лобок хоть чуть-чуть, но касался ее самой чувствительной точки,

была настолько густой, что увидеть человека, стоявшего в паре метров было уже невозможно.

Стараясь не шуметь, я начал полоскать свой разгоряченный член. Сейчас, в прохладной воде, он сжался и доверчиво уместился у меня в ладошке. Завершив гигиеническую процедуру и едва натянул брюки и футболку, я услышал неподалеку голоса. По тропинке вдоль реки явно кто-то шел.

Не желая никого смущать, я осторожно отступил с открытого места в темноту кустов и, стараясь не хрустеть ветками, присел, попытавшись слиться с фоном.

На то место, где я стоял минуту назад, вышли две девушки. Одна, высокая, тут же быстро сняла с себя спортивный костюм, под которым оказались только белые трусики, ярко выделяющиеся в отсветах лунного света.

«Ты что, купаться будешь»